В конце июня вице-адмирал Петр Михайлов поднял флаг на «Ингерманланде», авангард возглавил капитан-командор Меншиков. Не отставал царский любимец — и по делу успевал, и в морской карьере шагал. Брал здоровьем, хваткой и сноровкой, умом. Недавно заслужил от Петра звание подмастерья корабельного строения. Особо ценил его Петр за прозорливость. Приняв в подарок «Шлиссельбург», он подметил немало недостатков и высказал царю:

— Господин вице-адмирал, по моему разумению, капитана корабля надлежит назначать при закладке киля.

Петр внимательно слушал:

— Ну-ну, выкладывай.

— Ежели на корабле с той поры объявится хозяин, то он не допустит упущений в постройке. Ему ведь плавать.

Петр согласился сразу, и с той поры на новые корабли командиров назначали при закладке корабля на стапелях…

Эскадра готовилась сняться с якорей, но случилась беда. Лето стояло жаркое, сухое, без дождей. Ночью 27 июня разразилась гроза. Молния ударила в «Нарву». Корабль немедленно вспыхнул и через несколько минут взорвался. Погибло триста офицеров и матросов вместе с командиром. Случайно спаслись пятнадцать матросов, которых взрывом выкинуло за борт…

Вторую кампанию эскадра кораблей выходила в море под командой Петра. Галерный флот возглавлял Апраксин.

Давно присматривался Петр к гавани Рогервик, недалеко от Ревеля. Место глубокое, но от штормовой волны защищено плохо. В этот раз эскадра после маневров отстаивалась здесь спокойно, задули ветры южных румбов.

На «Ингерманланд» прибыл старший флагман, генерал-адмирал Апраксин, поднял свой флаг.

— Снимаемся с якоря, господин вице-адмирал, пора поглядеть на союзников, — сообщил он для порядка Петру.

— И себя показать нелишне, — задорно ответил вице-адмирал Петр Михайлов. — Нынче и Катеринушка должна в Ревеле объявиться.

На подходе к Ревелю доложили: парусники под английским и голландским флагами — двадцать два вымпела.

Петр первым разглядел адмиральские флаги и, опустив трубу, сказал Апраксину:

— Англичанин — адмирал, голландец — шаутбенахт. Салютовать им не будем, твой чин равный.

Адмирал Норрис так же внимательно наблюдал за русским флагманом.

Накануне отправки эскадры первый лорд Адмиралтейства поучал адмирала:

— Вы первым удостаиваетесь чести понести флаг флота его величества в порты России. Помните, официальное поручение вашей миссии — оградить наших купцов от шведских каперов. Вторая цель не менее существенная. Русский флот имеет десятки вымпелов. Кроме кораблей, они имеют сотни галер для высадки войск в Швеции. Но мы не можем допустить, чтобы царь Петр безнаказанно распоряжался на Балтике. Будьте готовы исполнить свой долг, если того потребуют интересы Англии…

Голландский флагман порядок соблюдал, приветствовал салютом русского адмирала. Апраксин вежливо ответил. Морские салюты, кроме чинопочитания, означают уважение к флагу государства…

Первыми наведались гости на корабль под царским штандартом.

— Адмирал Норрис, шаутбенахт Дефет, — представились они Петру.

Оказалось, что они сопровождают большой караван, около сотни купеческих судов, в Петербург.

— В прошлую кампанию мы понесли большие убытки от шведских каперов.

Петр согласно кивнул и похвалился:

— Нынче весной мы уже изловили пяток каперов, но брат Карл не унимается, не желает нашей обоюдной торговли.

Потягивая вино из бокалов, гости благожелательно улыбались: хорошо, когда царственная особа занимается морским делом, понимает их…

Начались взаимные визиты, встречи. Распределяли, чтобы не было ущемления, кому первому играть утреннюю зорю, кому вечернюю. Первым начинал старший по званию. Апраксин и Норрис по чину оказались равными — Норрис играл утром, Апраксин — вечером…

Летняя погода ласкала теплом и штилем. Царь крепко держал в уме все приметные даты. Вспомнил, о прошлогодней виктории.

Первую годовщину Гангутской победы Петр отмечал торжественным обедом. Приглашенные адмиралы-союзники пили за здоровье государя и за российский флот, а Норрис про себя подумал: «Как бы нам вскорости не разойтись контркурсами». Перед уходом из Англии первый лорд Адмиралтейства предупредил Норриса: «Присматривайтесь к русским кораблям и капитанам, оценивайте их мощь, осваивайте гавани и рейды».

Одним из первых внимание Норриса привлек капитан четвертого ранга Наум Сенявин, командир пя-тидесятипушечного «Страфорда». Корабль этот Нор-рис знал до последнего гвоздика, когда-то на нем плавал, а Наума Сенявина оценил высоко.

— С таким капитаном я готов атаковать любого неприятеля, — откровенно сказал он голландцу-ша-утбенахту.

Время бежало, на Ревельский рейд возвращались один за другим зарубежные купцы с товарами из Петербурга. Гости собирались в дорогу. В адмиральский час на русский флагманский корабль съехались иноземные флагманы. Начались прощальные визиты адмиралов. За время стоянки в Ревеле Петр не раз гостил у Норриса, тот наносил ответные визиты. За столом, за чаркой доброго вина у моряков всегда отыщется свой, флотский, интерес для откровенных «морских» баек.

У Норриса в подчинении был еще шаутбенахт. Он тоже часто составлял компанию флагманам. В знак расположения к новым знакомым Петр подарил Нор-рису свой портрет с алмазами, а шаутбенахтам, английскому и голландскому, презентовал бриллиантовые перстни.

Не осталась в стороне и Екатерина Алексеевна, подарила Норрису табакерку с алмазами.

Знал царь по прежним годам: не вредно, на всякий случай, расположение приобрести среди иноземцев. А вдруг сгодится.

Российского флота генерал-адмирал Федор Апраксин не привык ни принимать, ни жаловать драгоценности. Не по скупости, а по натуре. Поступил попросту, по-флотски, прислал своим коллегам-флагманам по ящику доброго вина.

Проводив гостей, Петр, в доброжелательном настроении, завел разговор с Апраксиным:

— Нынче отписал я Салтыкову благодарность, послал ему указ возвратиться в Россию.

— Давно пора, Петр Лексеич, он свой долг сполна давно претворил пред отечеством. Не каждому етакое по плечу.

Изредка, но бывало, что царь, по каким-то известным только ему одному причинам, изменял свое решение. На следующий день перед ним стоял навытяжку командир «Страфорда», капитан 4-го ранга Наум Сенявин. Ему вместе с Бредалем не сегодня завтра надлежало отправиться совместно с английской эскадрой в Голландию и Англию. На кораблях везли туда разные припасы и паруса для оснащения построенных там, под надзором Салтыкова, трех линейных кораблей.

— Ты не впервой к такому делу причастен. Смотри зорко за всеми неполадками. Припасы по тем кораблям сам развези. Все они деньгу немалую стоят. И парусы, и такелаж, и пушки, и прочая.

Расхаживая по комнате, царь опять дымил трубкой, подошел к столу, взял конверт: