— Ну хорошо… И как же мне теперь устроиться?

Уполномоченный засмеялся в ответ:

— Об этом не беспокойтесь. Вам может быть непривычно в наше время, но жизнь как таковая проблемой не станет. Эта эпоха славится превосходным социальным обеспечением, и человек может жить в комфорте, даже если нигде не работает. Университет, в котором вы раньше преподавали, располагается здесь, прямо в городе. Мне сказали, что они не прочь принять вас на работу; с вами свяжутся позже.

В голову Ло Цзи внезапно пришло воспоминание, от которого его затрясло:

— А что будет с моей безопасностью, если я выйду на улицу? Меня же хочет убить ОЗТ!

— ОЗТ? — захохотал Джонатан. — Общество «Земля-Трисолярис» уже лет сто как разгромлено подчистую! В сегодняшнем мире им не на кого опереться. Разумеется, у нас есть кое-кто с подобной идеологией, но они неспособны объединиться. Вам ничто не угрожает.

В конце визита Джонатан больше не придерживался официального тона; на его костюме засияла какая-то искаженная, гротескная картинка неба. Джонатан с улыбкой обратился к Ло Цзи:

— Доктор, среди всех деятелей истории, с которыми мне довелось встретиться, у вас самое оригинальное чувство юмора. Это надо же было додуматься наложить заклятие на звезду! Ха-ха-ха!

* * *

Ло Цзи стоял в одиночестве посреди приемной и молча размышлял об окружающей его реальности. Отслужив два столетия на посту спасителя человечества, он снова стал обычным человеком. В новом мире его ожидала новая жизнь.

— Теперь, мой мальчик, ты плебей! — прервал его раздумья чей-то хриплый голос. Ло Цзи повернулся к двери и увидел входящего Ши Цяна. — Тут от тебя мужик только что вышел, он мне и рассказал.

Они радостно обнялись и забросали друг друга вопросами. Ши Цяна разбудили два месяца назад. Его вылечили от лейкемии. Врачи также обнаружили у него проблемы с печенью — вероятно, из-за пристрастия Да Ши к выпивке. Это они тоже поправили. Обоим старым знакомым казалось, что они лишь недавно расстались — не больше чем четыре или пять лет назад, ведь в гибернации течение времени не ощущается. Встреча в будущем, через две сотни лет, скрепила их дружбу.

— А я за тобой. Нечего тут рассиживаться! — Ши Цян достал из рюкзака ворох одежды для Ло Цзи.

— А он не великоват? — Ло Цзи рассматривал поданный ему пиджак.

— Эх ты, неуч! Я проснулся на целых два месяца раньше, так что ты по сравнению со мной просто дикарь — ни о чем не имеешь понятия. Давай надевай!

Ши Цян показал ему пару кнопок на рубашке и объяснил, что ими подгоняют размер. Когда Ло Цзи оделся, раздалось шипение, и одежда медленно уменьшилась, став впору. То же самое произошло и с брюками.

— Эй, а ты, часом, не в той же одежде, которую носил двести лет назад? — спросил Ло Цзи. Он отчетливо помнил кожаную куртку, в которой видел Да Ши последний раз перед гибернацией. Сейчас на том была точно такая же.

— Почти все мои шмотки пропали во время Великой пади. Моей семье удалось сберечь один комплект. Но ходить в этой одежде уже невозможно. У тебя тоже должна остаться всякая мелочовка из той эпохи. Когда устроишься, сходишь и заберешь. Да, мой мальчик, когда ты увидишь, как все изменилось, только тогда и прочувствуешь, что двести лет — это немало.

Ши Цян коснулся чего-то на куртке и нажал. Куртка тотчас же стала снежно-белой. Текстура натуральной кожи оказалась всего лишь картинкой.

— Просто люблю, когда оно как в старые времена.

— А моя одежда тоже может показывать картинки, как у них? — поинтересовался Ло Цзи, оглядывая себя.

— Может, но ее надо программировать, а это такая морока. Пошли!

Ло Цзи и Ши Цян спустились на встроенном в ствол лифте, прошли через вестибюль дерева и ступили в новый мир.

* * *

Когда уполномоченный отключил голографическую трансляцию, заседание еще фактически не кончилось. Ло Цзи успел расслышать чей-то голос. Это была женщина; Ло Цзи не разобрал слов, но все присутствующие посмотрели в одну и ту же точку. В этот момент Джонатан погасил экраны. Он наверняка тоже услышал выкрик, но после официального закрытия заседания Ло Цзи, отныне простой человек без статуса Отвернувшегося, не имел права присутствовать на собрании, даже если оно продолжалось.

Говорившей оказалась Кейко Ямасуки:

— Господин председатель, я должна сделать заявление!

— Доктор Ямасуки, вы не Отвернувшийся. Вам позволили присутствовать с учетом вашего особого положения, но права на выступление у вас нет, — одернул ее председатель.

Никто из делегатов не проявил к ней интереса. Они вставали, собираясь уходить. С их точки зрения, весь проект «Отвернувшиеся» являлся не более чем любопытным историческим курьезом, на который им пришлось потратить время и силы. Но следующие слова Кейко, обратившейся к мужу, приковали собравшихся к месту:

— Отвернувшийся Билл Хайнс, я ваш Разрушитель!

Хайнс уже вставал из-за стола. Ноги под ним подкосились, и он рухнул обратно в кресло. Делегаты переглядывались и перешептывались. Хайнс побледнел.

— Я надеюсь, кое-кто из вас еще помнит, что означают мои слова, — властно произнесла Ямасуки.

— Да, мы знаем, кто такой Разрушитель, — подтвердил председатель. — Но вашей организации больше не существует.

— Мне это известно, — бесстрастно произнесла Кейко. — Но, как последний член ОЗТ, я исполню свой долг перед Господом.

— Мне следовало догадаться, Кейко! Мне следовало догадаться… — Голос Хайнса дрожал; казалось, что бывший Отвернувшийся внезапно обессилел. Он знал, что его жена является поклонницей идей Тимоти Лири[36]; ее фанатическое стремление переделать мозг человека при помощи технологии не было для него секретом. Но он так и не свел эти факты воедино, не сообразил, что за этим стоит ненависть к человечеству, скрытая в глубине ее души.

— Прежде всего мне хотелось бы сообщить, что развитие разума человека не являлось подлинной целью твоей стратегической инициативы. Ты как никто другой знаешь, что это абсолютно невозможно осуществить в обозримом будущем — ведь это ты открыл квантовую структуру мозга. Ты всегда знал, что, как только исследования достигнут квантового уровня, блокировка софонов положит им конец. Разработка технологии ментальной печати была не случайным побочным продуктом, а истинной целью твоей работы!

Кейко Ямасуки повернулась к залу:

— А теперь я хотела бы вас всех кое о чем спросить: что случилось с запечатыванием разума за все те годы, что мы провели в гибернации?

Ответил делегат Европейского флота: