– Может быйт, – согласился он.

– Это будет правильно, да? – не унимался Хьюберт. – Он ведь был к нам так добр. Мы обязаны оказать ему эту небольшую услугу.

– Я фомневайтфя…

– Это приказ, Игорь!

Игорь просиял. Наконец-то! Вся эта обходительность начинала действовать ему на нервы. Игори всегда ждут безумных приказов. Для этого Игори и рождались на свет (и в некоторой степени создавались). Кто-то проорал приказ сделать нечто этически сомнительное и с непредсказуемыми последствиями? Фказка!

Гром и молнии, конечно, пришлись бы кстати. Вместо этого были слышны только булькающие звуки внутри Хлюпера и тихий стеклянный звон, от которого Игорю вечно казалось, что он находится на фабрике поющих ветров. Но иногда приходилось импровизировать.

Он долил маленькую колбу «золотого запаса» до отметки в десять тонн, пару минут покрутил сверкающие клапаны и отступил.

– Когда я поворачивайт это колефико, хозяин, Хлюпер вкладывайт аналоговое золото в хранилище, а затем отключайтт фоединение.

– Молодец, Игорь.

– Гм, а не мог бы ты что-нибудь выкричайт? – подсказал Игорь.

– Например?

– Ну, не знаю… например: «Они называли меня психом… прости, пфихом… профти… но теперь я им покажу!»

– Это как-то не в моем стиле.

– Нет? – ответил Игорь. – Тогда, может, пофмеешьфя?

– Это поможет?

– Да, гофподин, – ответил Игорь. – Это мне очень помогайт.

– О, ну, если ты так считаешь, – сказал Хьюберт. Он отпил глоток из кувшина, которым только что воспользовался Игорь, и прочистил горло.

– Ха, – сказал он. – Э… ха-ха-хх хах ХА-ХА ХА-ХА-ХА-ХА…

«Такой талант впустую пропадает», – подумал Игорь и повернул рукоятку.

Хлюп!

Даже снизу из хранилища была слышна суматоха в банковском холле.

Мокриц шел с тяжелым ящиком банкнот, чем вызывал недовольство Доры Гаи.

– Почему бы просто не убрать их в сейф?

– Потому что он забит монетами. Короче, придется подержать их тут какое-то время, пока не разберемся со всем.

– Дело ведь в том, что ты победил, да? Одержал триумф над золотом?

– Есть такое.

– Тебе снова все сошло с рук.

– Я бы так не сказал. Глэдис написала заявление на должность моего секретаря.

– Послушай моего совета: не разрешай ей садиться к тебе на колени.

– Я серьезно! Это же ураган! Она, наверное, нацелилась на мое место! Она верит всему, что читает!

– Ну, вот тебе и ответ. Тоже мне, она меньшая из твоих проблем!

– Каждая проблема – это чья-то возможность, – чопорно произнес Мокриц.

– Если ты еще раз разозлишь Витинари, тебе представится уникальная возможность больше никогда не покупать шляп.

– А мне кажется, ему нравится некоторая оппозиция.

– И ты можешь знать наверняка, до какой степени?

– Нет. И мне это нравится. С точки невозврата открывается великолепный вид.

Мокриц открыл хранилище и поставил ящик на полку. Он казался одиноким и потерянным, но Мокриц еще мог расслышать мерный стук печатного станка на монетном дворе, где работники Шпулькса трудились в поте лица, чтобы предоставить ящику компанию.

Дора Гая, прислонившись к дверному косяку, внимательно за ним наблюдала.

– Говорят, что в мое отсутствие ты занимался всякими опасными вещами. Это правда?

– Мне нравится заигрывать с опасностью. Это всегда было частью моей жизни.

– Но ты ничего такого не делаешь, когда я здесь, – сказала Дора Гая. – Я достаточно щекочу тебе нервы, да?

Она приблизилась. Каблуки, конечно, помогали, но Шпилька могла двигаться как змея, которая пытается идти от бедра, а строгие, узкие и вызывающе скромные платья, которые она носила, оставляли воображению все, и это воспламеняло гораздо сильнее, чем если бы не оставалось ничего. Догадка всегда привлекательнее факта.

– О чем ты сейчас думаешь? – спросила она, бросила окурок на землю и наступила на него каблуком.

– О копилках, – ответил Мокриц немедленно.

– О копилках?

– Да. В форме банка и монетного двора. Чтобы дети с малолетства учились экономить. Деньги нужно будет опускать в щелочку, где Мелкая Монета…

– Ты серьезно думаешь сейчас о копилках?

– Нет. Это я так заигрываю с опасностью.

– Так-то лучше.

– Хотя согласись, идея-то хоро…

Дора Гая схватила Мокрица за плечи.

– Мокриц фон Липвиг, если ты сейчас же меня крепко не поцелуешь… Ой! Здесь внизу что, блохи?

Вокруг точно начался ураган. Воздух в хранилище превратился в золотую дымку. Это было бы красиво, если бы не было так тяжело. Прикосновение золота жалило.

Мокриц схватил Дору Гаю за руку и вытащил за дверь. В это время обильные частицы превратились в сплошной поток. Там он снял шляпу, которая отяжелела так, что сдавило уши, и стряхнул на пол небольшое золотое состояние. Хранилище наполнилось уже наполовину.

– Ох, нет, – простонал он. – И ведь все только начинало налаживаться…

Белизна, холод, запах крахмала.

– Доброе утро, милорд.

Космо разлепил глаза. Сверху вниз на него смотрело женское лицо в белом чепчике.

Ах, значит, все сработало. Он так и знал.

– Не желаете ли подняться? – спросила женщина и отошла. За ней стояло двое крепко сложенных мужчин, тоже в белом. Все так, как и должно было быть.

Он опустил взгляд на то место, где должен был быть целый палец, и увидел забинтованный обрубок. Он никак не мог припомнить, как же это вышло, но ничего страшного. Ведь чтобы измениться, нужно не только что-то приобрести, но и что-то потерять. Все в порядке. Видимо, это больница. Все в порядке.

– Это больница, не так ли? – спросил он, усаживаясь на кровати.

– Очень хорошо, ваша светлость. Вы в отделении Витинари, кстати говоря.

Все в порядке, думал Космо. Когда-то он спонсировал строительство больницы. Очень предусмотрительно с его стороны.

– А эти люди? Моя охрана? – спросил он, кивая на мужчин в белом.

– Они здесь для того, чтобы с вами не случилось ничего плохого, – ответила медсестра. – Так что можно и так сказать.

В отделении было множество других пациентов. Все были одеты в белые балахоны, некоторые сидели за столом и играли в настольные игры. Многие стояли у большого окна и смотрели на улицу. Они стояли в одинаковых позах, сцепив руки за спиной. Космо наблюдал за ними некоторое время.