32

А. Кожин, А. Лебедев. Алексей Алексеевич Сидоров. М., 1964. С. 3–4, 7–14.

33

Там же. С. 9–10. В 1917 году, когда искусствоведение все больше тяготело к формальному анализу, доводы Сидорова выглядели реакционными. Сидоров же откликался, в частности, на искусствоведческие методы, выдвигавшиеся немецким искусствоведом Генрихом Вёльфлином, с которым Сидоров учился в Мюнхене в 1913 или 1914 году. Вёльфлин, один из основоположников формализма в начале ХХ века, видел в развитии новых стилей результат перемен, которые объяснялись исключительно внутренними процессами, протекавшими в самом искусстве. См.: А. Кожин, А. Лебедев. Указ. соч. С. 7.

34

А. А. Сидоров. Революция и искусство. М., 1918. С. 3.

35

Современное название – Государственный музей изобразительных искусств имени A. C. Пушкина – музей получил уже в 1937 году, по случаю 100-летней годовщины смерти поэта.

36

Эта выставка была приурочена к 400-летию смерти Дюрера.

37

О Гринберге см.: Shneer. Through Soviet Jewish Eyes, 31–34. См. Также: Stolarski. The Rise of Photojournalism in Russia and the Soviet Union, 1900–1931, 283–284.

38

О возвращении документальной фотографии в постсталинский период см.: Reid. Photography in the Thaw, 33–39.

39

Castillo. Gorky Street and the Design of the Stalin Revolution, 57–70.

40

Как отмечает Оксана Булгакова, реальная Москва все равно упрямо проникала в кадр, когда служила фоном действия советских фильмов 1930-х: «На каждой большой площади вид перегораживали монастыри и склады, плохо вязавшиеся с идеальным образом нового города» (Oksana Bulgakowa. Spatial Figures in Soviet Cinema of the 1930s, 64).

41

Это здание, находящееся по адресу Воздвиженка, 16, принадлежало Арсению Абрамовичу Морозову. Арсений, родственник купца-мецената Саввы Морозова, был младшим братом Ивана Морозова – коллекционера, в чье знаменитое собрание были приобретены картины Пикассо и Матисса.

42

Как пишет Альберт Шмидт, это знаменитое здание с его Колонным залом, «как ни одно другое, олицетворяло золотой век русского дворянства» (Schmidt. The Architecture and Planning of Classical Moscow, 74).

43

Merridale. Red Fortress, 282–283.

44

Stites. Revolutionary Dreams, 91–92.

45

von Geldern. Putting the Masses in Mass Culture: Bolshevik Festivals, 1918–1920, 123–144.

46

Stite. Revolutionary Dreams, 92.

47

Об экспериментах с городскими коммунами, которые устраивали в 1920-е гг. архитекторы и другие деятели, см.: Andy Willimott. Living the Revolution.

48

А. Иконников. Архитектура Москвы. XX век. М., 1984. С. 48–49.

49

О Московском коммунальном хозяйстве. Постановление МК ВКП(б) от 28 декабря 1930 г. // Правда. 1930. 10 января. С. 2.

50

О московском городском хозяйстве и о развитии городского хозяйства СССР. Доклад тов. Кагановича Л. М. на июньском пленуме ЦК ВКП(б) // Правда. 1931. 4 июля. С. 6; Kaganovich. Socialist Reconstruction of Moscow and Other Cities in the USSR.

51

При всем своем размахе, эти планы строительства не могли угнаться за быстрым ростом численности городского населения. Как отмечает Дэвид Л. Хоффман, только в 1931 и 1932 годах в Москве появился еще один миллион новых жителей (D. Hoffman, Peasant Metropolis, 7).

52

Л. М. Каганович. За социалистическую реконструкцию Москвы и городов СССР. М., 1931. С. 24.

53

Там же. С. 33.

54

С 1947 года называется каналом им. Москвы. (Прим. пер.)

55

О московском метро см.: Jenks. A Metro on the Mount; O’Mahony. Archaeological Fantasies. О канале Москва – Волга см.: Ruder. Building Stalinism.

56

Генеральная программа советской архитектуры // Советское искусство. 1931. 23 июля. С. 2.

57

ГА РФ. Ф. R–3316. Оп. 64. Д. 562. Л. 1–2.

58

Впервые предложение о строительстве этого сооружения прозвучало в 1922 году на Первом Всесоюзном съезде Советов. Проектировка началась с того момента, когда Авель Енукидзе, Климент Ворошилов и Константин Уханов встретились в январе 1928 года для обсуждения высказанной ранее идеи. Им представлялось будущее здание с просторным залом для съездов и собраний, где помещалось бы до 20 тысяч человек, с двумя залами поменьше – на 5 000 и на 1500 человек каждый, с четырьмя залами, рассчитанными на несколько сотен человек, со столовой, способной накормить ю тысяч человек в день, и гостиничными номерами для 5 000 человек. По их оценкам, такое здание можно было бы построить примерно за пять лет.

59

ГА РФ. Ф. R-3316. Оп. 64. Д. 563. Л. 188.

60

О соборе и его судьбе см.: Е. И. Кириченко. Храм Христа Спасителя в Москве: история проектирования и создания собора. Страницы жизни и гибели, 1813–1931. М., 1992.

61

Среди других площадок для строительства, предлагавшихся в 1928 году, были Арбатский рынок и Болото – низменность на Софийской набережной напротив Кремля. С 1928-го по 1931 год изучалось третье потенциальное место – уже плотно застроенный участок, примыкающий к Дому Союзов, между Охотным Рядом, Тверской, Георгиевским переулком и Большой Дмитровкой. К 1930 году обследование этого участка площадью почти 28 тысяч квадратных метров было завершено. В докладе, представленном в мае 1930 года, подтверждалось, что использование этого третьего участка потребует переселения 1500 жителей, а также разрушения разных нежилых зданий, стоящих рядом, в том числе гостиницы, приносящей государству ежегодную прибыль в размере 550 тысяч рублей, и общая стоимость построек, стоящих на территории обследованного участка, оценивалась в 3054240 рублей. Окончательное решение строить Дворец Советов на месте храма Христа Спасителя было принято в июне 1931 года (ГА РФ. Ф. R-3316. Оп. 64. Д. 562. Л. 1–3, 23,51).