Ник попытался облечь этот вопрос в несколько ясных слов, но скоро сдался и вместо этого сказал:

— Кэйго говорил что-нибудь… или спрашивал что-нибудь такое, что побудило бы тебя убить его? Что сделало бы его смерть необходимой?

— В ответ на первый вопрос я говорю «нет», Ник Боттом. В ответ на второй — грустное, но твердое «да».

Ник потер лоб, пытаясь понять дона.

— Кэйго сказал нечто, сделавшее его смерть для кого-то необходимой. Правильно?

Нухаев с удовольствием затянулся, выдохнул и ничего не ответил.

— И это нечто было на карте памяти его камеры? — продолжил Ник.

— О да, — ответил дон. — Но Кэйго Накамура должен был умереть именно в тот час и именно такой смертью вовсе не из-за этого.

— А из-за чего, дон Нухаев?

Дон улыбнулся, печально покачал головой и стряхнул пепел в импровизированную пепельницу.

— Когда-нибудь, — сказал наконец Нухаев, — ты должен посмотреть, что за документальный фильм на самом деле снимал молодой Накамура. Зачем наследнику современного клана дзайбацу, почти наверняка — следующему сёгуну, приезжать в Америку и тратить время на съемки никчемных флэшбэкеров? Только без обид, Ник Боттом.

— Никаких обид. Скажи мне, зачем Кэйго снимал этот фильм, если его не интересовало употребление флэшбэка в Америке? Я видел несмонтированные кадры — это многие часы съемки. И всё о том, как люди употребляют флэшбэк.

— Всё об этом?

— Об этом и о дилерах… как наркотик доставляется в страну, как продается. Всякое такое. Но все связано с флэшбэком и его употреблением в Америке. Ты хочешь сказать, что там есть скрытые кадры… фильм в фильме или что-то в этом роде? Что-то о пришествии Эф-два, про которое ты говорил? Ты на это намекаешь?

— Я ни на что не намекаю, — сказал Нухаев. — Кроме того, что наше время, как ни жаль, подходит к концу.

Ник вздохнул.

— Но ты считаешь, что приказ об убийстве Кэйго отдал один из семи даймё, соперничающих с Накамурой за сёгунат?

— Я этого не говорил.

Нухаев перевернул сигару и принялся дуть на пепел, пока тот не раскалился.

— Если я выскажу догадку и назову мотивы, ты подтвердишь имена или нет?

Нухаев рассмеялся глухим недовольным смехом. Ник уже наслушался этого смеха вдоволь.

— Следователи не высказывают догадок, Ник Боттом, а делают умозаключения. Откидывают невозможное и невероятное, пока не остается лишь неизбежное.

— Херня, — сказал Ник.

— Верно, — усмехнулся большерукий дон.

— Но это ты предложил мне встречу, — сказал Ник, скорее размышляя вслух, чем обращаясь к собеседнику. — Если ты не намерен помогать мне в расследовании, значит, ты вызвал меня сюда, с риском попасть под обстрел жэ-медведями со стороны Накамуры… чтобы отправить ему, Накамуре, послание.

Нухаев курил сигару. Ник отхлебнул еще воды.

— Или, может быть, послание Сато, — проговорил он наконец. — Ты всерьез говорил о том, что Сато — один из самых крупных даймё в Японии? Полковник Смерть и прочее? С подчиненными ему десятью тысячами ниндзя, или самураев, или кто у них там?

Ник не ждал ответа, но дон сказал:

— Да.

— Значит, ты хочешь сказать, что Сато ведет в этом деле самостоятельную игру. У него могут быть собственные мотивы, он не послушный вассал Накамуры… не тот, кто совершит сэппуку по приказу сеньора.

— Нет-нет, Хидэки Сато совершит сэппуку по первому приказу своего господина, — сказал Нухаев без улыбки. — Он делал вещи и похуже.

Ник не понимал, что может быть хуже вспарывания собственного живота. Гораздо позднее он пришел к выводу, что, задай он тогда этот вопрос Нухаеву, многое бы прояснилось. Вместо этого он спросил:

— И Сато в самом деле убийца?

— О да.

— Зачем Накамуре нужно, чтобы один из самых профессиональных убийц в мире проводил со мной столько времени? Рисковать жизнью такого ценного человека, посылая его сюда вместе со мной, через вражескую территорию, чтобы встретиться с тобой, дон Кож-Ахмед Нухаев? Сато чуть не погиб, когда на нас напали, ты ведь знаешь.

И опять Ник был уверен, что не получит ответа на этот плохо сформулированный, бесформенный вопрос, а потому сильно удивился, услышав откровенные слова дона:

— Когда ты раскроешь это убийство, Ник Боттом, — если раскроешь, — на короткий отрезок времени, в течение которого тебе позволят остаться в живых… несколько часов, а вероятнее, несколько минут… ты будешь самым опасным человеком в мире.

Ник поставил стакан с водой.

— Опасным для кого, дон Нухаев? Для убийцы и его кэйрэцу? Или дзайбацу? Или как эта херня сегодня называется?

— Гораздо более опасным, — вполголоса сказал Нухаев. — Для очень многих людей. Для миллионов людей. Вот почему тебя не смогут оставить в живых, когда ты раскроешь это преступление.

«Я? Опасный для миллионов людей?»

Полная нелепица, с какой стороны ни посмотри. Ник был совершенно сбит с толку. Ничто не служило объяснением ни для чего; от всего услышанного голова у него заболела еще сильнее, а желудок чуть не выворачивался наружу.

— Тогда мне лучше не раскрывать это сраное убийство, — сказал Ник наконец. Язык у него слегка заплетался, словно он пил водку, а не воду.

— Но ты должен раскрыть это преступление, Ник Боттом. — Дон, похоже, не поддразнивал Ника и не подпускал сарказма. Голос его был низким. И серьезным — это Ник знал точно.

— Почему я должен раскрыть это преступление?

Ник хотел, чтобы его слова звучали иронически, но голос вышел усталым, а фраза — неразборчивой.

— Потому что она хотела бы этого.

Ник выпрямился на неудобном металлическом стуле.

— Что за «она», Нухаев?

— Твоя жена, Ник Боттом, — сказал дон, стряхивая пепел расслабленным движением волосатого запястья. — Прекрасная дама по имени Дара.

Ник вскочил на ноги, руки его сжались в кулаки. Вскочить-то он вскочил, только его слегка покачивало.

— Откуда тебе известно имя моей жены?

Идиотский вопрос — Ник сразу же это понял. Нухаев, вероятно, располагал подробнейшим досье на Ника: стоило Накамуре нанять его, как досье мигом появилось у дона. Он тряхнул головой и попробовал еще раз:

— При чем тут моя жена? Зачем втягивать ее в это?

Ник оперся кулаком о столешницу, чтобы его меньше качало. Дон остался сидеть.

— Твоя жена, Дара Фокс Боттом, была красивой женщиной, — сказал Нухаев тихим голосом. — Она сидела вон там… на том стуле, с которого ты встал…

Ник неловко развернулся, посмотрел на пустой стул у себя за спиной, потом снова повернулся к Нухаеву. Ему пришлось упереться в стол костяшками пальцев обеих рук, чтобы не упасть.