Ночью ему позвонила ее мать – вся в слезах – и сказала, что Лиза в больнице. Ее сбила машина. Сейчас жизни Лизы ничего не угрожало – вовремя вызвали «скорую», но повреждения у нее были серьезные. Какие, Димка не сказал – думаю, и сам пока не знал. Он только-только приехал в больницу – сорвался посреди ночи и поехал.

– Почему ты решил, что это Алан? – прямо спросил я, не чувствуя холода. Только лишь холодную ярость.

– Эта тварь сама мне сказала, – процедил сквозь зубы Димка. – Он написал мне вечером. Прислал фото с Лизой. А я только сейчас увидел. С-сука.

Димка переслал фото – на нем и правда была Лиза. Она смотрела прямо в камеру, и все ее лицо было искажено страхом. Рядом с ней стояли парни – лиц не было видно, только плечи. Они как будто загнали ее в ловушку.

«Ей будет весело с нами. Потом настанет черед второй», – написал Алан.

В глазах потемнело. Из холодной, расчетливой, ярость стала огненно-горячей, и спокойствие мне удалось сохранить с трудом.

Вторая – Дашка. Моя Дашка. Они собрались сделать что-то моей девушке – как и Лизе.

Я выругался, чувствуя себя беспомощным.

Она – там. Я – здесь. Не смогу ее защитить.

– Надо идти с этим к ментам, – глухим от опаляющей ярости голосом сказал я. – Понял меня? Эй, Димыч, слышал? Мы пойдем к ментам. Дадим показания, что нам угрожали. Покажем фото. Напишем заявление на этого урода. Понял меня?

– Понял, – отозвался Димка. – Из больницы поеду к ним.

– Держись, друг. Главное, что с Лизой сейчас все хорошо.

– Я его убью, Дан. Я встречу эту мразь и на куски порву. Я хотел сразу ехать к нему. Дан, я кастет взял и нож, – признался вдруг Димка. – А потом понял, что сначала к Лизе поехать надо. Мать-то ее далеко живет, приедет только завтра на автобусе. И с ней побыть некому.

Мне показалось, я услышал в его голосе слезы, и меня это окончательно добило. Но что я мог сделать, стоя на балконе гостиницы в Москве? Ничего. Успокоил, как смог, Димку, и пошел собирать вещи. Решил возвращаться домой.

Я должен был защитить Дашку.

Я ненавидел быть слабым. Презирал себя за слабость. А сейчас вдруг оказался именно таким.

Собрав сумку, я уже собирался выйти из номера, когда услышал:

– Ты куда, Матвеев? – проснулся парень, с которым я делил комнату.

– Улетаю обратно, – коротко бросил я. – Скажи, что у меня проблемы дома.

– Какие проблемы?! – вытаращился тот. – А награждение?! Тебе же диплом дать должны!

– Плевать, – бросил я и ушел, закинув за плечо спортивную сумку. На улице я сел в такси, которое заранее вызвал через приложение. Мы ехали в аэропорт по сонной Москве, и я смотрел в окно, не замечая ничего вокруг и думая о том, как быть. Почему-то мимоходом вспомнилось – после школы я мог бы учиться здесь, но решил остаться в родном городе. Почему? Причин было несколько. Но решающей была Сергеева. Я не хотел оставлять ее, хоть и не мог признаться себе в этом.

По закону подлости на ближайший рейс до родного города не было билетов, и мне нужно было ждать следующего. Я сидел в зале ожидания и сходил с ума от беспокойства и страха. Сейчас Дашка находилась дома – еще спала. А значит, была в безопасности. Но что с ней может произойти, если она выйдет из дома? Я боялся представить что. Из-за Алана и его дружков Лиза оказалась в больнице. И черт знает, что они сделали ей, эти подонки.

Я вспомнил испуганное лицо Лизы на фото, и во мне снова все перевернулось. Я даже что-то прошипел грязное, заставив сидевшую рядом женщину изумленно обернуться на меня.

Если рассуждать логически, Алан и его шавки будут действовать ближе к вечеру, в темноте – как в случае с Лизой. Успею ли я прилететь и доехать от аэропорта до университета? Скорее всего, нет. А звонить Дашке, просить оставаться дома и пугать я не хотел. Она слишком впечатлительная и слишком смелая – безрассудно смелая, я бы сказал. Мне оставалось лишь набрать номер одного из друзей, работающего в охранном агентстве, и договориться с ним, что он будет сегодня всюду сопровождать Дашку. Незримо, разумеется. Друг удивился, но согласился. Мне стало легче, но ненадолго.

Через пару часов прозвонил Димка, задыхающийся от бессильной злобы, и сказал, что человека, сбившего Лизу, так и не нашли – машину никто не видел, камер на улице не было. Кроме того, его общение с ментами закончилось ничем. Ему даже в отделение ехать не пришлось – полицейские приехали в больницу сами. Однако стоило им услышать фамилию Алана, известную всем в нашем городе, как они напряглись. Потому когда Димка заявил, что Лизу сбил Алан или кто-то из его дружков ради развлечения, его откровенно послали. Связываться с семьей Алана они явно не хотели. А один из ментов даже отвел его в сторону и по-отечески посоветовал закрыть рот и не наживать неприятностей. У меня закралось подозрение, что менты приехали в больницу так быстро не просто так – явно не обошлось без Алана и его могущественного дедушки. Решили подстраховаться.

2.33

– Забавно, да? – горько спросил Димка. – Богатые мрази развлекаются, как хотят. А менты со мной даже разговаривать не собираются. Покрывают.

– Держись, – тихо сказал я, крепко сжимая ручку кресла. А что я еще мог сказать? – Как Лиза?

– Еще не пришла в себя после операции. Но врачи говорят, прогноз положительный. Ее мать звонит мне и плачет в трубку. А я не знаю, что ей сказать. Объяснить, почему не защитил. Почему меня не было рядом. Чувствую себя жалким.

– Ты не жалкий, – возразил я.

– Из-за меня пострадала моя девушка! – с запалом выкрикнул он. – Да я просто жалкая мразь! Надо было послушать этого придурка на «Бентли»! Он же предупреждал! А я…

Димка замолчал. А я снова не знал, что сказать. Молчал и думал, что тоже жалкий. Вдвойне жалкий.

– О Даше позаботился? – спросил друг.

– Да. Жду самолет в аэропорту. Прилечу сегодня.

На этом мы попрощались – ему снова стала звонить мать Лизы.

Я опустил руку с телефоном на колено и прикрыл глаза. Ярость и страх внутри не давали возможности думать трезво. Кровь стучала в ушах, и не хватало дыхания. Мной овладел дикий страх. Мне не было так страшно, даже когда я прыгал с парашюта. Впервые в своей жизни я задумался над тем, что такое потерять близкого человека.

Минуты тянулись медленно – будто назло. В голове поселился отбойный молоток – казалось, сейчас череп треснет от боли. Я сидел в зале ожидания и ждал, ждал, ждал…

Мне казалось, что я виноват перед Димкой и Лизой. И я заранее винил себя за то, что поставил под удар любимого человека. При этом я не знал, что сделал не так. Следовал инструкции на фейсконтроле? Не дал Алану ударить себя? Защитил ту брюнетку? Проучил его за то, что посмел распускать руки?

Я зашел в одну из соцсетей, чтобы понять, проснулась ли Дашка или нет – нет, была офлайн со вчерашнего вечера. Зато почти тут же получил сообщение от Каролины: