Не стану рассказывать вам обо всем, что случилось. Может быть, позднее. Я склонен думать, что справился со своей задачей хорошо. Хотя, пожалуй, мне просто повезло. Фермеры меня приняли за странствующего ученого с какой-то из трех планет, где обитает человечество, — за ученого, который слегка не в своем уме и занят такими вещами, на которые ни один нормальный человек и внимания-то обращать не станет. Я это понял и стал им подыгрывать; все пошло гладко. Мои промахи казались им всего лишь чудачеством. К счастью, они изъяснялись на английском, пусть и отличном от того языка, на котором говорим мы. Скрываясь за приписанным мне по ошибке образом, я смог побывать во многих местах и разобраться, что к чему, понять их общество, их замыслы относительно будущего.

— И все это оказалось не очень симпатичным, — сказал Джейсон.

Джон взглянул на него с изумлением.

— Откуда ты знаешь?

— Ты говорил, что у них по-прежнему машинная технология. Наверное, в этом суть. Когда все утряслось, они продолжали двигаться по тому же пути, что прежде на Земле.

— Ты прав, — сказал Джон. — Им, очевидно, потребовалось немного времени, чтобы, как ты говоришь, все утряслось. После того как они в мгновение ока очутились на другой планете, точнее, на других планетах в неведомой части космоса, они сориентировались, организовались и снова пошли по прежнему пути. Разумеется, им пришлось начать с нуля, однако технические знания и нетронутые запасы природных ресурсов помогли им. Более того, они наделены той же продолжительностью жизни, что и мы. Многие из них погибли в первые годы, но многие выжили, и среди них люди, обладающие знаниями, необходимыми для создания новой технологии. Представь себе, что квалифицированный, опытный инженер или эрудированный, одаренный воображением ученый живут несколько веков. Гении не умирают, но продолжают быть гениями. Инженеры строят и проектируют на протяжении веков. Создатель теории сохраняет молодость, необходимую для работы. Но есть во всем этом один очень крупный недостаток. Присутствие людей с огромным опытом отрицательно сказалось бы на молодых, порождая консерватизм, невосприимчивость к новым идеям. У людей хватило здравого смысла это осознать и снабдить социальную структуру элементами компенсации.

— Ты узнал что-либо о сроках? Как быстро они продвигались вперед?

— Разумеется, ничего определенного. Но примерно сто лет на то, чтобы утвердиться как жизнеспособное общество, и лет триста, чтобы восстановить технологическую структуру, существовавшую здесь, на Земле. Они все строили с нуля, но приходилось бороться со старением. Не прошло и тысячи лет, как люди, живущие на трех разных планетах, на расстоянии менее одного светового года друг от друга, узнали об этом. И очень быстро были разработаны и построены космические корабли; человечество опять воссоединилось. Физические контакты и торговля дали новый толчок развитию техники, поскольку, существуя эту тысячу лет отдельно друг от друга, они развивались в области технологии по-разному. К тому же они владели ресурсами сразу трех планет, а не одной, и это было явное преимущество. В результате произошло слияние трех отдельных культур в нечто вроде единой суперкультуры, имеющей общие корни.

— У них не развились парапсихологические способности? Никаких признаков?

Джон покачал головой:

— Они к ним так же глухи, как и прежде. Чтобы эти способности развились, нужно не только время. Очевидно, необходим иной взгляд на вещи, снятие гнета технологического развития. Это бремя, которое легло не только на весь род людской, но и на каждого отдельного человека.

— А их технология?

— Нам с тобой она показалась бы отвратительной. Не зная ничего иного, видя в ней единственную цель, они, по всей вероятности, считают ее расчудесной. Ну, если не чудесной, то по крайней мере удовлетворительной. Для них она означает свободу — свободу возвыситься над окружающей средой и подчинить ее своим целям. Мы бы в ней задохнулись.

— Но они должны думать о прошлом, — проговорила Марта. — Их перемещение с Земли произошло относительно недавно. Должны быть записи. Все эти годы они наверняка размышляли над тем, что с ними произошло и где осталась Земля.

— Записи сохранились, — сказал Джон. — В них правда перемешана с домыслами, потому что лишь спустя много лет они обратились к бумаге. К тому времени воспоминания о происшедшем затуманились и никто уже не мог с точностью сказать, что же именно случилось. Хотя они не переставали задаваться вопросами, выдвинули великолепные теории, но так и не пришли к окончательному выводу. А у тебя, Джейсон, есть записи, которые начал наш дед. Ты их ведешь по-прежнему?

— Время от времени, — ответил Джейсон, — Бывает, что писать особенно не о чем.

— Наши записи, — продолжал Джон, — сделаны с ясным намерением, спокойно и не торопясь. Мы не пережили никакого перемещения; нас оставили здесь. Но его пережили другие. Трудно представить, как это было. Что значит оказаться на планете, похожей на Землю, но и совершенно иной. Оказаться там без пищи, без вещей, без крова. Стать первооткрывателями в мгновение ока, при самых неблагоприятных обстоятельствах. Они были испуганы, растеряны и, что хуже всего, совершенно сбиты с толку. Человеку чрезвычайно важно объяснить, что с ним происходит, а они не могли найти никакого объяснения. Словно какое-то колдовство, очень злобное, жестокое. Удивительно, что кто-то из них выжил. И они по сей день не знают, почему и как это случилось. Мне кажется, я знаю причину.

— Ты имеешь в виду Принцип?

— Возможно, это всего лишь моя фантазия, — сказал Джон. — Может, я пришел к этой мысли только потому, что не видел никаких других объяснений. Если бы люди имели парапсихологические способности и знали о существовании Принципа, они бы сделали тот же вывод. Из чего вовсе не следует, что мы действительно правы. Я уже говорил: вряд ли Принцип знал обо мне. Я не уверен, что он способен заметить отдельного человека. Так человек не замечает существования микроба, хотя и способен к чрезвычайно тонкому восприятию. Но Принцип скорее обратил бы внимание на большое число людей, на какие угодно существа, но именно в большом количестве, заинтересовавшись, например, социальной структурой этой массы или направлением их интеллектуального развития. Я полагаю, чтобы привлечь его внимание, ситуация должна быть уникальна. Я бы сказал, что пять тысяч лет назад человечество, в полном расцвете технологического развития и со своим материалистическим мировоззрением, должно было казаться уникальным. Возможно, некоторое время Принцип нас изучал, недоумевая и, может быть, несколько опасаясь, что со временем мы можем нарушить установленный порядок во Вселенной. Этого он не хотел. Поэтому, думаю я, он сделал с нами именно то, что сделали бы люди, обнаружив новый штамм вируса. Вирус поместили бы в пробирки и подвергли анализу, пытаясь определить, как он поведет себя в различных условиях. Принцип отправил человечество на три планеты и стал наблюдать, сохранится ли чистота штамма. Культуры трех планет, разумеется, отличались друг от друга, но при всем своем отличии все три являлись технологическими и материалистичными и впоследствии без труда объединились в суперкультуру.