три часа. Отдыхавший недолго оркестр опять заиграл. Что он играет, понять невозможно – звук искажается, отражаясь от стен бесконечных подземных переходов.)

Итак, на чем я остановился? Да, на том месте, где жеребец набил полный рот суси.

– Вот видите, теперь она обратила внимание на вас. И предложила участвовать в эксперименте.

– При чем здесь эксперимент… во всяком случае, я…

Прожевав суси, жеребец запил их остатком пива и громко похлопал себя по животу – будто на пол швырнули мокрую тряпку.

– Стоит набить живот – голова просветляется.

Он вставил в стереофонический магнитофон, на вид весьма дорогой, заранее приготовленную кассету, лежавшую на горке.

– Не нужно, мне сейчас не хочется слушать.

Жеребец на мгновение опешил, потом, прикрыв рот, смачно рыгнул.

– Не беспокойтесь, вас это ни к чему не обязывает, прослушайте начало той самой кассеты. Разве вы не хотите еще раз вникнуть во все, связанное с похищением пилюль и общением с вашей женой… разумеется, речь идет лишь о предполагаемых фактах…

Он включил магнитофон. Какой-то постоянный звуковой фон… Слышится шарканье легких туфель на резиновом ходу, оно приближается… вдруг становится отчетливым… звуковой фон исчезает…

– Качество звука явно изменилось, что вы об этом думаете? Видимо, при автоматической системе настройки, едва обрывается звук от ближайшего к микрофону источника, легче улавливать отдаленные шумы, – думаю, здесь и наблюдается такое явление.

– Мне тоже так кажется.

– Эти звуки улавливает микрофон, установленный в аптеке на задней стенке шкафа, где хранились те самые пилюли.

– Что же там происходило?

– Мне кажется, переставляли коробки с лекарствами. Микрофон очень чувствительный и установлен рядом – отсюда и шум.

– И кто-то, заслышав шаги, притаился?

– Да, поэтому слышны только приближающиеся шаги…

Шаги приближаются… замирают… резкий металлический скрип…

– Это, наверное, дверь.

– Со стороны аптеки она открывается без ключа.

Сухой короткий удар… и сразу – резкий звук, как будто упало что-то тяжелое…

– Нападение преступника?

Жеребец выключил магнитофон и почесал подбородок. Под сизой щетиной вдруг обозначился шрам.

– Как ни печально, такая возможность наиболее вероятна.

– Но тогда закричали бы.

– Мне тоже так кажется. Но не исключено, что они знают друг друга.

– Почему же тогда сразу раздался звук, будто упал человек?

– Можно предположить, что упал мешок с содой или крахмалом.

– Возможно и совсем другое объяснение. В тот самый момент жена подошла к аптеке, надеясь одолжить у кого-нибудь десятииеновую монету. Увидев там человека, она, естественно, не проявила никакого беспокойства, и преступник с невинным видом открыл ей дверь и пригласил войти…

– Не исключено: без всякого опасения она заходит в аптеку, и тут на нее обрушивается удар…

Жеребец поднял над головой руку и, с маху ударив по столу, недовольно поморщился. Стакан упал на пол, но не разбился. Ковер, видно, толстый.

– Ну а насчет похищения пилюль у вас есть какие-нибудь предположения?

– Меня спрашивать нечего. Вы теперь главный охранник.

– Бросьте паясничать. Вы должны знать еще кое-что.

– Да, у меня есть некоторые предположения. Но это еще не факты. Если же говорить о совершенно определенных уликах, это магнитофонная лента, которую мы с вами только что слушали.

– Но бывший главный охранник явно кое-что утаил.

– Почему вы так думаете?

– А вам самому не кажется, что за утайку-то его и убили – заткнули рот?

– Да-да. Ловкая женщина – одним ударом двух зайцев… Что ж, вполне возможно.

– Существует же где-то юбилейная комиссия.

– Мне об этом ничего не известно, я с ней никак не связан.

– А ведь она назначена Советом…

– Что-то я краем уха слышал. Приветственное слово по случаю юбилея обычно поручают мне. Я, жеребец, для этого и существую. Ну а сама подготовка к празднованию юбилея… В общем, Совет, как правило, придерживается линии невмешательства.

– Но это же официальный праздник. И кто-то должен всем распоряжаться.

– Если такой человек существует, то это, скорее всего, вы.

– Помогите мне встретиться с директором клиники.

– Не говорите чепухи. – Ливень усилился. Жеребец, глядя в окно, потянулся и сцепил пальцы на затылке. Потоки дождя бежали по стеклу, колеблясь, как языки пламени. Таким же зыбким казалось и лицо жеребца. – Разве кто-нибудь способен проникнуть во все происходящее в клинике? Хотелось бы верить, что это возможно. Хотелось бы верить… Но кто знает. Да ведь от того, что здесь творится, с ума сойдешь. Даже просто сказать об этом – не наберешься смелости. Тем более если речь зайдет о директоре клиники… Сколько лет не задавали такого вопроса, не задавал его и я. Иногда по ночам, наедине с самим собой, я думаю о нем. Может быть, именно сейчас в каком-то уголке клиники директор с беспокойством размышляет обо мне, не ведая о моем месте жительства, специальности, имени, да и о самом моем существовании…

– Попробую-ка повнимательней разобраться, не уловили ли подслушивающие устройства чего-либо нового о празднике.

– Это прекрасно. – Жеребец повернулся к мужчине, выражение его лица смягчилось. – В вашем положении нужно слушать всё подряд, без разбора, как это ни обременительно. Вы ведь теперь главный охранник. И должны быть в курсе всего. Даже если это не удастся, делайте вид, будто вам все известно, заставьте окружающих поверить вам.

– Я связан по рукам и ногам. И это прекрасно известно тем, кто скрывает мою жену, – независимо от того, хотят они защитить ее или обидеть.

– Нужно, наверное, добиться их молчаливого согласия на ваше назначение.

– Сложное дело.

Жеребец вынул из шкафчика бутылку виски и два небольших стакана. Наполнив их до краев, он торжественно поднял свой стакан и опрокинул в рот, будто запивая огромную пилюлю.

– Выпейте-ка со мной. Воду налейте в стакан из-под пива. Может, теперь разрешите взглянуть на ваши записки?

Торговаться дальше было бессмысленно.

Ведь жеребец сообщил мне обещанные сведения. И я уяснил одно: в исчезновении жены из приемного отделения нет ничего загадочного. Однако, напав наконец на след жены, я разволновался куда меньше, чем ожидал. Но зато овладевавшее мной беспокойство медленно и неуклонно прибывало, как вода в дырявой лодке. Во всяком случае, с похищением пилюль жена была связана чисто случайно, а главный вопрос – почему без всякого вызова прибыла «скорая помощь» – остался без ответа. Моя жена точно канула во тьму бездонной пещеры, и пока сквозь прорезавшуюся крохотную щелку разглядеть, где она, совершенно невозможно.

– За два вечера вы дошли лишь до этого места? – спросил жеребец ехидно, читая конец записок. – Вы еще даже не добрались до своей комнаты. А дальше – столько всего, о чем писать-то непросто.

Я ответил ему в тон:

– А дальше – столько всего, о чем вы хотите узнать.

Жеребец рассмеялся с невинным