Руфо замолчал, я — тоже. Может, Джоко ей нахамил? Он же был пьян, легко мог войти в раж. Только трудно представить, чтобы Стар не справилась с любым мужчиной. Думаю, она прекраснейшим образом отшвырнула бы насильника, но при этом умудрилась бы не оскорбить его мужского самолюбия.

Эти размышления привели меня к другим, еще более мрачным. Ах, если бы старшая сестра пришла одна… если бы мисс Тиффани не опьянела вечером… если бы моя служаночка с рыжей шевелюрой явилась раздевать меня, как мы договорились… О, дьявол!

Руфо распустил свой пояс безопасности, опустил спинку пониже, закрыл лицо носовым платком и захрапел. Немного погодя я последовал его примеру — спал я мало, завтрака не получил, опохмелиться после вечернего пьянства не дали. «Лошадь» в моей помощи не нуждалась — и моя, и Руфова слепо следовали за «конем» Стар.

Проснувшись, я почувствовал себя куда лучше, если не думать о жажде и голоде. Руфо все еще храпел, «конь» Стар скакал в пятидесяти футах от нас. Ландшафт был по-прежнему красив и пышен, а впереди на расстоянии полумили виднелся дом — не помещичий, а скорее фермерский. Я увидел колодезный журавль и представил себе покрытое холодной росой ведро с ледяной водой, а может, и с тифозными бактериями… впрочем, мне же сделали предохранительные прививки в Гейдельберге… Очень хотелось пить. Я имею в виду воду. А еще лучше пиво… они тут его здорово варят.

Руфо зевнул, спрятал платок и поднял спинку кресла.

— Должно быть, вздремнул, — сказал он с глупой ухмылкой.

— Руфо, видишь тот дом?

— Да, а что такое?

— Завтрак, вот что! Я уже напутешествовался на пустой желудок и мне хочется пить так, что мог бы сжать камень и выцедить из него сыворотку.

— Тогда лучше так и сделайте.

— Что?

— Милорд, мне очень жаль… я тоже погибаю от жажды… но там мы не остановимся. Ей это не понравилось бы.

— Не понравилось бы, вот как! Руфо, скажу тебе прямо: хоть миледи Стар и мила, но это не может служить причиной, чтобы я ехал весь день без воды и пищи. Ты поступай как хочешь, а я остановлюсь позавтракать. Кстати, у тебя есть деньги? Местные?

Он покачал головой.

— Так поступать нельзя, во всяком случае, здесь. Босс, потерпите еще часок. Пожалуйста!

— Это еще почему?

— Потому, что мы все еще на земле Дораля, вот почему! Мы не знаем, может, он уже разослал приказ стрелять в нас при первой же встрече. Джоко — добродушный старый мерзавец. Я бы лично сейчас очень хотел иметь на теле добрую кольчугу — свист стрелы меня бы нисколько не удивил, равно как и сеть, которую на нас могут сбросить вот в той роще.

— Ты в самом деле так думаешь?

— Все зависит от того, насколько он зол. Помню случай, когда один парень разозлил его по-настоящему. Дораль приказал раздеть этого несчастного донага, украсил его фамильными драгоценностями и сунул… — тут Руфо сглотнул, и его чуть не вырвало. — Прошлая ночь была чрезмерно оживленной, мне немного не по себе. Поговорим о более приятных вещах. Вы упомянули сыворотку из камня… Надо думать, вы имели в виду Могучего Малдуна?

— Черт побери, не уклоняйся в сторону! — Голова у меня раскалывалась. — Я не поеду сквозь эту рощу, а парень, который пустит стрелу, пусть подготовит свою кожу для пробоин. Я хочу пить.

— Босс, — умолял Руфо. — Она не будет ни пить, ни есть на земле Дораля, даже если ее будут коленопреклоненно просить об этом. Вы не знаете здешних обычаев. Здесь принимают только то, что дается от чистого сердца… даже ребенок здесь не потянет руку к тому, в чем ему было отказано. Еще пяток миль! Неужели же Герой, победивший Игли до завтрака, не может подождать еще пяти миль?

— Ну… Ладно, ладно! Но это какая-то психованная страна, согласись. Абсолютно спятившая.

— М-м-м… — ответил он. — А вам приходилось бывать в городе Вашингтоне?

— Согласен, — смущенно улыбнулся я. — Touche![72] Я забыл, что это твоя родная страна. Совсем не хотел тебя обидеть.

— Это вовсе не моя страна! Почему вы так решили?

— Как! — Я попытался привести свои мысли в порядок. — Ты знаешь местные обычаи и говоришь на их языке, как туземец.

— Милорд Оскар, я давно уже позабыл, сколько знаю языков. Когда я слышу какой-нибудь из них, то сразу начинаю на нем разговаривать.

— Но ты же не американец? И, кажется, не француз.

Он весело улыбнулся:

— Могу показать вам метрики, выданные в обеих этих странах; вернее, мог бы, если бы не утопил их вместе с багажом вчера утром. Нет, нет! Я не с Земли.

— Так откуда же ты? Руфо явно колебался:

— Лучше бы вам спросить об этом у Нее.

— Вздор! Связали меня по рукам и ногам, да еще мешок на голову натянули. Просто свинство!

— Босс, — сказал Руфо серьезно. — Она ответит на любой ваш вопрос, который вы ей зададите. Надо только уметь его поставить.

— И поставлю!

— Тогда поговорим на другие темы. Вот вы упомянули Могучего Малдуна…

— Это ты его упомянул!

— Возможно. Я-то с Малдуном не встречался, хотя и бывал в той части Ирландии. Отличная страна и единственный народ на земле, который логически мыслит. Факты не могут сбить ирландцев с толку перед лицом Высшей Истины. Восхитительный народ! Я слыхал о Малдуне от одного из моих дядей — человека правдивого, много лет работавшего «писателем-призраком» и сочинявшего речи для политических деятелей. Но в то время, в связи с печальным недоразумением, возникшем при подготовке речей для соперничавших кандидатов, он оказался в отпуске и стал независимым корреспондентом одного американского синдиката, специализирующегося на сенсационных рассказах для воскресных приложений. Он услыхал о Могучем Малдуне, выяснил, где тот живет, и отправился к нему сначала на дублинском поезде, потом на местном автобусе, а там уж в наемной повозке. Дядя увидел человека, вспахивающего поле с помощью одноконного плуга. Только этот мужик толкал плуг перед собой, не пользуясь услугами лошади, и оставлял сзади себя аккуратную восьмидюймовую борозду.

«Ага!» — сказал себе дядя и крикнул:

— Мистер Малдун!

Фермер остановился и откликнулся:

— Благослови тебя Бог, приятель, за твою ошибку! — Потом поднял плуг одной рукой и махнул ею в сторону. — А Малдуна ты найдешь вон там. Вот он — так силен!

Дядя поблагодарил фермера и поехал дальше, пока не встретил другого человека, устанавливавшего изгородь, забивая столбы в землю голыми руками. А земля была довольно каменистая. Дядя снова назвал этого мужика