С реки поднимался туман, и серый свет начинал сменяться молочно-белым; справа от них был остров Теодора Рузвельта. Четыре тридцать утра, жители еще спят. Джордан медленно, чтобы не потревожить лежащий на коленях у Хазлама пакет, затормозил, потом открыл дверцу и помог ему вылезти. Стоянка была пуста, а перед ними был пешеходный мост; деревья покрывали остров и, точно привидения, стояли на склоне позади них.

Перед мостом висела табличка «Закрывается на ночь»; путь туда преграждала металлическая калитка с накинутой на ограду цепью. Джордан размотал цепь и отворил калитку.

— Удачи.

Хазлам перешел через мост. Под деревьями его ждал человек. Мужчина за сорок, в джинсах, ветровке и бейсбольной шапочке, без всякой защитной одежды. Если ты оказался достаточно сумасшедшим, чтобы прийти сюда, то она и вправду тебе не нужна, подумал Хазлам.

— Эта, что ли? — спросил незнакомец. Ни рукопожатия, ни обмена ненужными любезностями. — Расскажете о ней что-нибудь? — он взял у Хазлама пакет.

— Мишенью был один человек. Она была под мусорной урной, а он должен был пройти в шести-восьми футах от нее. — Значит, четыре заряда. Один только напугал бы, два могли ранить, три — и жертва была бы убита, но не наверняка. — Видимо, с дистанционным управлением. От наклона не срабатывает. — Иначе я бы сюда не пришел. — Больше ничего не знаю.

— Когда она должна была хлопнуть?

— В десять часов. — Именно в это время машина Донахью остановится неподалеку от памятника Кеннеди. — То есть не раньше. — Потому что Донахью всегда точен. — От десяти до двух минут одиннадцатого. — Ведь какое-то время понадобится ему для того, чтобы выйти из машины и достичь последних ступеней.

Человек в ветровке повернул бейсбольную шапку задом наперед, положил пакет на землю и стал перед ним на колени.

Внезапно похолодало.

— Сколько вам нужно времени? — спросил Хазлам.

— А вы торопитесь?

— Хотите кофе?

Смешок.

— Когда закончу. — Но тебе оставаться ни к чему. Потому что я терпеть не могу, когда кто-то дышит мне в спину и спрашивает, как подвигается дело.

— Увидимся. — Хазлам снова перешел мост. Не было никакого смысла торчать там и корчить из себя героя. Цепь калитки была на прежнем месте. Он вышел, снова накинул цепь на ограду и подошел к машине.

— Как там? — Джордан налил ему кофе из термоса.

— Пока ничего. — Они оба понимали, что он это скажет.

Они сидели на переднем сиденье и смотрели, как занимается новый день. Первый заряд уже обезврежен, идет работа со вторым. Если их действительно четыре. Потом детонатор. А после этого легко справиться с третьим и четвертым.

— Еще кофе?

— Лучше потом.

Прошли пятьдесят минут, почти пятьдесят пять. Они увидели направляющийся к ним силуэт. Джордан открыл заднюю дверцу, человек в бейсбольной шапке скользнул на сиденье и положил рядом пакет.

— Кофе? — спросил Джордан.

— С сахаром.

— Что там?

— То есть?

Джордан плеснул в чашку виски.

— Какая она?

— Симпатичная. Профессиональная работа. Хороший корпус. Снаружи никаких признаков того, что внутри, поэтому тот, кто подбрасывал ее, наверное, считал это обычной передачей. Без предохранителей. Делал ее не трус. Дистанционное управление, как вы и сказали.

— Определил частоту?

Человек в бейсбольной шапке взял чашку и вдохнул аромат «Джека Дэниэлса».

— А как же.

* * *

Из кухни пахло стряпней.

— Кофе?

Жена Джордана поставила перед ними тарелки: мясо, омлет, жареная картошка.

— Лучше чаю.

Она подала ему кружку и оставила их вдвоем.

— Так что дальше?

О том, что кабинеты на Холме прослушиваются, знали только Донахью, Пирсон, Джордан и он сам. И только они с Джорданом знали о бомбе в Арлингтоне — человеку, который ее разряжал, было сказано лишь то, что́ ему следовало знать.

— Есть три варианта. — Хотя потом останется лишь один.

— Сказать властям. — Этого они не сделают.

— Сказать Донахью. — А это сделать придется; надо только решить, когда.

— И начать поиски виновных. — Это они уже решили раньше.

Если использовать Донахью как наживку, то обязаны ли они сказать ему об этом и имеет ли он право знать — они быстро обсудили все за и против. Если сказать ему заранее, он поведет себя неестественно; это может встревожить оператора с пультом дистанционного управления, и тогда они его не заметят. Но бомбы в Арлингтоне больше нет — значит, непосредственная угроза его жизни отпала, и пока Донахью можно ничего не говорить.

— Как насчет бомбы? — спросил Джордан.

Потому что, когда взрыва не произойдет, у злоумышленников будут два возможных пути. Либо они попытаются скрыть попытку покушения, изъяв бомбу — а это рискованно, — либо не станут изымать ее, что тоже связано с риском.

Но, скорее всего, они выберут второй вариант. Если Донахью приедет на кладбище, не приняв дополнительных мер безопасности, злоумышленники решат, что бомба не найдена. А если ее найдут позже — через день, через неделю, через месяц, — не будет никаких причин связывать ее с Донахью. Кроме того, когда ее найдут, власти решат, что ее поставил сумасшедший, ненавидящий Кеннеди, и прикроют дело, чтобы не вызывать подражаний.

Значит, противник не станет пытаться изъять бомбу.

Однако…

Хазлам вспомнил один момент… Тот день, когда он стоял в Библиотеке Конгресса… В зале истории Сената… Тот вечер, когда они с Донахью были одни в тиши его кабинета…

Однако если они совершили одно покушение, они совершат и второе.

— Знаешь кого-нибудь, кто мог бы поглядеть ее? — спросил он.

Не того, который ее обезвреживал. А скорее, эксперта, который мог бы сказать им, кто ее делал. Не обязательно назвать имя — просто выяснить что-то о нем, о его окружении. Человека, который мог бы сравнить эту бомбу с другими и обнаружить соответствия, если они есть.

— Это я устрою.

— Так как сделаем сегодня утром?

И они приступили к обсуждению.

* * *

Ворота Арлингтона открылись в девять; утро было солнечным, с Потомака веял легчайший ветерок. В девять пятнадцать на кладбище потянулись машины и автобусы; к половине десятого стоянка наполовину заполнилась, и летние посетители растеклись по склонам холма.

Мужчина по фамилии Конгдон был незаметен — среднего роста, стандартное лицо и одежда. Ничто не выделяло его из группы туристов, к которой он пристал, и ничто не говорило о том, что в правом кармане его пиджака лежит пульт дистанционного управления — пластиковый корпус размером три на два дюйма и в четверть дюйма толщиной и с утопленной кнопкой, чтобы предотвратить случайное нажатие, и вдобавок с той же целью обмотанный толстой резиновой лентой.