— Там, под берегом, есть труба четыре фута в диаметре. В нее попадают ил и грязь, труба забивается, и нам каждые несколько дней приходится ее чистить. Но сейчас проход открыт, правда, секунд тридцать придется не дышать. Иди первым.

Очевидно Кэбтэб все еще не доверял ему. Что ж, это вполне нормально. Дункан на его месте вел бы себя точно так же.

Дункан опустился на четвереньки, вода подступила к самой шее. На секунду задумавшись, он бросился вниз, кончиками пальцев ощупывая внутренние стенки трубы. Погрузившись в жижу, усилием воли он заставил себя двигаться вперед на четырех, прогибаясь по-собачьи. Голова то и дело ударялась о трубу, которая, как ему показалось, шла под уклон.

Неожиданно Дункан почувствовал, что наполовину освободился из трясины и очутился в темной камере. Здесь по крайней мере можно было дышать. Он медленно встал, подняв руки, чтобы не удариться головой. Удалось лишь немного разогнуть спину. Только сделав еще десяток шагов, Дункан смог поднять голову. Труба пошла на подъем, а затем выпрямилась. И все-таки встать в полный рост по-прежнему не удавалось. Позади тяжело дышал Кэбтэб. Голос его загромыхал, эхом отражаясь в трубе:

— Иди, не останавливайся. Я буду держаться сзади.

Гладкий, мягкий пол опять пошел под уклон, и в какой-то момент вытянутая вверх рука Дункана вдруг рассталась с потолком. За спиной под ногами Кэбтэба булькала жижа, гигант тяжело дышал.

— Иди, иди, — он пальцем подталкивал Дункана в спину.

Дункан продолжал двигаться — не очень шустро, — пока не вышел на яркий свет. Он очутился в комнате футов десять в длину и восемь в высоту; ее стены, пол и потолок были сделаны из монолитного, бесшовного материала. Свет исходил прямо из этого материала, создавая ровное, без теней, освещение, к которому Дункан привык в городе. Впереди виднелась небольшая дверь. Никакой ручки, однако, не было.

— Стоп! — сказал Кэбтэб.

Дункан подчинился. Падре прошел мимо него и остановился перед дверью, бормоча что-то себе под нос, но Дункан ничего не расслышал. Впрочем, слова гиганта, очевидно, ему и не предназначались.

Дверь разъехалась в стороны, исчезнув в углублениях в стене.

Кэбтэб, все еще не в силах разогнуться, улыбнулся Дункану.

— Материал этот, как видишь, новый, но мы установили его и на старинных участках. В этом месте скрывались партизаны в последние дни покорения Соединенных Штатов. Чтобы достать такое количество современного материала, пришлось изрядно покопаться на свалках и даже воровать.

Падре нырнул в дверь, и Дункан последовал за ним. Открывшийся за дверью довольно широкий проход тянулся футов на двадцать вперед, а затем поворачивал налево. Пол под пологим углом уходил вниз. Пройдя еще футов шестьдесят, они снова оказались перед дверью, повыше, чем первая. Кэбтэбу все еще приходилось сгибаться, но Дункан мог теперь выпрямиться — потолок висел над головой примерно в двух дюймах.

— Эти комнаты не для нас, современных людей, — сказал Кэбтэб. — Наши предки были прекрасными воинами, но ростом, видать, сильно нам уступали.

— А почему органики до сей поры не обнаружили эти пещеры? поинтересовался Дункан. — Ведь у них есть магнитомеры.

— Обнаружили. Давно обнаружили, — весело ответил Кэбтэб. — Но весь этот район начинен подземными полостями и фортами со времен войны. Органики считают, что все это давным-давно сделали солдаты и партизаны. В некоторые пещеры проникли археологи. Большинство пещер и ходов покрыты слоем грязи, она накопилась в них за две тысячи лет, к тому же надо всем давно вырос могучий лес. Многие проходы завалены — обрушился потолок. Мы сами ведем тут кое-какие работы, что-то раскапываем, разбираем и перестраиваем. Мы — это не только наши современники. Здесь жили многие поколения беглых преступников.

Гигант что-то негромко пробормотал — дверь разъехалась в стороны. Дункан последовал за ним в другой коридор, который тоже петлял и шел под уклон. Воздух здесь отличался свежестью — видимо, работала вентиляция, хотя Дункану не удалось разглядеть никаких вентиляторов, звука работавших моторов тоже слышно не было.

— Ну, вот мы и здесь! — воскликнул Кэбтэб, остановившись перед стеной, которой заканчивался туннель. — За нами, конечно, наблюдают.

Падре пробормотал несколько обрывочных непонятных слов, очевидно, код.

— Меня они, естественно, знают, но тем не менее придется выполнить положенный ритуал.

Он усмехнулся.

— Всякое возможно. А вдруг гэнки схватили меня, а сюда прислали моего двойника. Или в меня вселился ангел или дьявол принял мой облик, чтобы нести добро или зло.

Дункан не мог сказать, серьезно ли говорит гигант. Насколько он знал, клонирование двойников запретили более ста сублет назад. Но он знал и то, с какой легкостью правительство преступает собственные законы, когда ему выгодно. Правда, изготовление хорошего клона-двойника — дело довольно хлопотное, слишком много забот и расходов, чтобы схватить жалкую кучку дэйбрейкеров. К тому же, чтобы вырастить младенца до нынешнего возраста Коба, понадобится не менее тридцати сублет, а сам гигант к тому времени состарился бы или вовсе умер. Несомненно, падре просто разыгрывал его.

Дверь отворилась, открыв взору просторную, ярко освещенную комнату. В проеме стояли двое — мужчина и женщина, небольшого роста, черноволосая, очень худая, молодая и довольно красивая. Мужчина был примерно одного роста с Дунканом, средних лет, весьма упитанный, тоже черноволосый, с карими глазами и большим носом. В руках у обоих блестели длинные ножи, хотя по их виду нельзя было сказать, что они собираются пустить их в ход. Мужчина подошел вплотную, и Дункан невольно сморщил нос: незнакомец давно не мылся и не менял одежду.

Кэбтэб представил обитателей подземелья:

— Это недавний беглец — из тюрьмы. Нарушитель дня. Я встретил его и помог скрыться. Наш гость, Вильям Сен-Джордж Дункан. Дунк, это — Мика Химмелдон Донг и Мелвин Ванг Кроссант.

— Рад познакомиться, — сказал Дункан. Пара, кивнув, холодно улыбнулась.

— Хорошо, — сказал падре, — а сейчас пожалуйте в туманчик.

Дункан промолчал. Он ожидал этого. Он пошел вслед за гигантом по коридору. Донг и Кроссант присоединились к ним. Они вошли в небольшую комнату, в которой почти не было мебели. Кэбтэб пригласил Дункана сесть на складной стул.

— Не могу предложить удобств. Но терпеть придется недолго, минут десять. Туман у нас тут очень разреженный.

Вполне достаточно времени, чтобы они узнали все, что хотят, подумал Дункан. Он искренне радовался тому, что в арсенале беглых преступников оказалось такое средство как туман истины. Это вселяло уверенность: теперь он мог не сомневаться, что в их группе не найдут убежище предатели и двойные агенты, если, конечно, кто-нибудь из них подобно ему не обладал способностью лгать даже надышавшись тумана.