О том, что Блюмкин фактически не имел никакого отношения к планам Барченко-Бокия, может свидетельствовать еще один косвенный факт. Его фамилия не упоминается в допросах членов «Единого Трудового Братства» на Лубянке в 1937-м. Надо думать, следователи не упустили бы возможность поговорить о связях обвиняемых с «расстрелянным изменником Блюмкиным». А такое случалось даже позднее.

В мае 1944 года за «антисоветскую агитацию» арестовали, например, популярного тогда писателя Семена Гехта. На допросах от него требовали рассказать о разговорах с другими писателями и знакомыми. 19 июня 1944 года Гехт показал:

«Случайно в 1926 году столкнулся на улице с Яковом Блюмкиным — бывшим секретарем Троцкого.

— Что, — спрашивает, — пишет сейчас Бабель?

— Рассказы, — говорю, — о чекистах…

— А-а, — засмеялся, — „Вечера на хуторе близ Лубянки“… Побасенки стороннего наблюдателя…»

В обвинительном заключении по делу Гехта говорилось: «Установлено, что антисоветские взгляды появились у него в 1922 году через писателей Бабеля, Ивана Катаева, Мих. Кольцова, через Я. Г. Блюмкина — бывшего секретаря Троцкого…» Гехт получил восемь лет лагерей.

Что же касается Константина Владимирова, то для него все сложилось гораздо печальнее.

На допросе Барченко говорил: «В 1929 году мне стало известно от Бокия, что Владимиров расстрелян за шпионаж в пользу Англии». Действительно: ОГПУ арестовало Владимирова еще в июне 1927 года. Его обвиняли в том, что он разглашал своим знакомым секретные сведения о службе в ВЧК. На следствии, кстати, выяснилось, что он тайно сотрудничал с «органами» до самого ареста — в частности, писал «донесения» и на Барченко.

Поскольку речь шла о «секретном сотруднике», его дело передали в Особое совещание коллегии ОГПУ в Москву. Владимирова решили «выслать через ОГПУ в Сибирь сроком на три года». Но это было еще не всё.

В июне 1928 года ему предъявили новые обвинения. На этот раз и вправду — в шпионаже в пользу Англии. По версии следствия, он состоял в «шпионской связи» с той самой Фридой Лесман (с которой у него когда-то был короткий роман). Мало того, у Владимирова еще оказались сообщники — Загуляев, флагманский артиллерист бригады траления и заграждения Балмора, его жена и командир башенной лодки «Сунь Ятсен» Дальневосточной военной флотилии Евсюков. Якобы Владимиров занимался сбором военных сведений, затем передавал их Загуляеву, а тот — в Англию, Фриде Лесман.

Виновным Владимиров себя не признал и потребовал представить ему «конкретные обвинения», а не «пустые слова». Но 5 ноября 1928 года Особое совещание коллегии ОГПУ приговорило его и Загуляева к расстрелу, а Загуляеву и Евсюкова — к заключению в концлагере сроком на пять лет.

Вот так трагически оборвалась жизнь человека, который свел Барченко с руководством ОГПУ. В чем-то судьбы Владимирова и Блюмкина оказались похожими. Но все-таки это были совершенно разные люди. Хотя, конечно, причастность Блюмкина к планам поиска Шамбалы сделала бы эту историю еще более таинственной, увлекательной и подходящей для исторического детектива.

* * *

«Вторая серия» детектива «Яков Блюмкин и поиски Шамбалы» касается его участия в экспедиции Николая Рериха — под видом монгольского ламы.

Версия о том, что Рерих был связан с ОГПУ, встречается в многочисленных статьях, книгах и других работах, вызывая при этом яростную критику со стороны современных исследователей наследия художника, которые называют версию «клеветнической». Один из «отцов-основателей» этой версии, уже упоминавшийся писатель Олег Шишкин, на это отвечает:

«Честно говоря, мы с рериховцами — две разные вселенные. Они люди, сугубо верящие в святость своего апостола, в махатм, которые сидят в какой-то очень глубокой гималайской пещере, во многие другие вещи, перекочевавшие из теософии в рерихианство. Я же исследователь, поисковик. Их темы меня мало интересуют… В полемику с рериховцами более не вступаю, так же как и врач не спорит с больным, а предлагает ему чудодейственные пилюли. На связь темы „Рерих“ и темы „Блюмкин“ я указал в своей книге „Битва за Гималаи“. Их пути пересекались не раз, и не только конспиративно. Блюмкин был провожатым Рериха не только на Гималайских кручах и в пустынях Монголии, но и в квартиру своего московского соседа Анатолия Васильевича Луначарского».

Впрочем, связь Николая Рериха с советскими спецслужбами (или отсутствие таковой) не является главной темой данной книги. Что же касается присутствия в его экспедиции Якова Блюмкина, то, на наш взгляд, этот факт нельзя считать подтвержденным.

Во-первых, эта то ли реальная, то ли мифическая разведывательная операция Блюмкина — одна из немногих, которую прокомментировали официальные представители Службы внешней разведки России. Правда, было это уже давно — 20 лет назад. Тогда руководитель пресс-бюро Службы Юрий Кобаладзе заявил в интервью газете «Московский комсомолец»: «По сведениям Службы внешней разведки и по документам Блюмкин не был в экспедиции Рериха. Автор (О. Шишкин. — Е. М.) путает даты и экспедиции…»

Конечно, верить официальным источникам можно не всегда. Но совершенно непонятно, на основе каких источников строит свою версию Олег Шишкин. В книге «Битва за Гималаи» он, в частности, отмечает: «О путешествиях Блюмкина в обличье ламы в 1925–1926 гг. упоминает начальник Разведывательного управления РККА в одном деликатном документе (РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 126. Л. 48)». На самом деле, отнюдь не упоминает. Под этим шифром в Российском государственном военном архиве действительно хранится документ, касающийся Блюмкина, но никаких данных о «путешествиях Блюмкина в обличье ламы» в нем нет. Речь в нем идет совсем о другом[54]. Но об этом документе немного ниже.

Шишкин также утверждает, что работа Блюмкина в Наркомате торговли и сохранившиеся в его личном деле документы, свидетельствующие об этом, — всего лишь целенаправленная фальсификация, чтобы скрыть то, чем он в это время занимался на самом деле. То есть готовился к миссии в Тибете, а потом и участвовал в экспедиции Рериха. Но это очень странно — почему-то во время других, не менее ответственных и секретных миссий Блюмкина за границей никаких документов прикрытия «для внутреннего пользования» не готовилось. Да и непонятно, зачем они были нужны ОГПУ и кого именно чекисты собирались таким образом пускать по ложному следу Якова. Разве что историков из будущего.

Есть еще история с фотографией. Той самой, на общем паспорте экспедиции, — который выдал путешественникам губернатор в Урумчи. На фотографии — пять человек: в верхнем ряду Николай Рерих, его жена Елена и их сын Юрий, в нижнем, по словам Олега Шишкина, — лама Рамзана Кошаль и некий молодой человек. Этот человек, утверждает Шишкин, — Блюмкин. Сотрудник Музея им. Н. К. Рериха Александр Стеценко считает, что молодой человек — ладакец Рамзана Кошаль и он вовсе не лама, а один из сопровождавших художника помощников.