— Ты же, вроде, был против «сейчас», алё? — спросила Лёля и на минуту стала похожа на себя предыдущую — но всё равно её голос был каким-то немного смазанным… — «Сейчас — иллюзия», ты говорил…

— Да, иллюзия! Да, иллюзия… — повторил Федя не так уверенно. — Хотя вот только что я подумал, что Церковь… в церкви мы восклицаем «и ныне, и присно, и во веки веков»… В первую очередь мы же говорим «ныне», то есть «сейчас»? И только потом — «присно», «всегда», «до конца всех времён», и уже как итог — «во веки веков», то есть в бесконечной реальности, после того, как исчезнет линейное время… — Фёдор задумался на секунду, потом тряхнул головой. — Нет, «сейчас» — не реальность, «сейчас» — иллюзия! Вот соседи наши — живут в «сейчас», исключительно! Они внешне красивые, умные, они могут что-то красивое говорить, что-то интеллектуальное — а на самом-то деле они оживают только соприкасаясь с деньгами… с пищей, с сексом, с вином — с чем-то настолько грубым, грубо материальным… это такое страшное искажение всей природы!.. и, главное, смотрят на тебя так, будто и ты такой же… Как будто все точно такие же, только некоторые притворяются, а вообще всем важны только деньги и грубое благополучие, поразительно!..

Разогнавшись, Федя совсем не заметил Анну, спустившуюся до середины лестницы.

— Есть контакт! — победоносно сказала Анна. — Всё, Лёлька: пора собираться. Через два часа будет такси.

Фёдор оборвался на полуслове… медленно повернулся от Анны к Лёле… — и вдруг ему стала понятна Лёлина необычная мягкость, покорность… виноватость… И быстро-быстро, болезненно запульсировал шрам надо лбом.

— Но ведь… ты говорила, что не поедешь? — проговорил он, неосознанно трогая голову.

— Я говорила? — искренне удивилась Лёля. — Когда?

Федя сообразил, что действительно: только он, он один, сам решил за неё — и даже не то решил, что Лёля не едет с Белявскими, — а решил, что они её приглашают сугубо формально… Но Анна-то могла переиначить… И, конечно, переиначила, только чтобы его проучить…

Тем временем Лёля встала из кресла.

Проходя мимо Феди, приостановилась и — в первый раз — мягко дотронулась до Фединого плеча, почти погладила.

Он поймал её руку, и, глядя снизу вверх, проговорил:

— Как ты думаешь… может быть, имеет смысл… задержаться?..

— Ты меня спрашиваешь? — Лёля чуть-чуть улыбнулась.

— Ну да, тебя… — пробормотал Федя в недоумении. — Задержаться буквально на несколько дней? День-другой?..

— Зачем, Федя? — мягко ответила Лёля.

Фёдор сообразил, что она в первый раз назвала его по имени.

Но в следующую же секунду её лицо стало прежним, и, усмехнувшись, Лёля сказала:

— Нет. Тем более, всё равно я иллюзия.

Бывает в жизни такое чудо: когда родился у нас ребёнок — он был ещё совсем маленький — мой муж попал в очень серьёзную аварию. Друг его насмерть разбился, а муж остался жив, инвалидом.

И я хочу вам сказать, как же я теперь рада этой аварии!

* * *

Как я называю, типичная история медсестры: «он лежал — она работала…» Или наоборот, тут у нас у фельдшера одного: «он работал — она лежала…» Здесь же дом наш, в больнице — вся жизнь у нас тут протекает. Поэтому, я говорю, всё типично: муж лежал, я работала медсестрой — у нас был с ним бурный роман, расписались, и у нас родился ребёнок.

Но ещё когда было у меня беременности шесть месяцев, муж у меня начал пить.

Очень сильно стал пить — вот как будто бы подменили…

А может, он такой и был — потому что я его мало знала-то. Он постарше меня намного: ему было тридцать четыре, а мне, считай, двадцать один. Родители мои были против. Но бабушка мне всегда говорила: «Алён, посмотри какой у тебя муж замечательный, какой он у тебя споко-ойный: он поработал, приходит пьяный и спит…»

Но я капризничала и хотела уже разводиться.

А потом вся эта произошла ситуация.

Было солнце, пе́кло такое — как раз картошку сажать. Мы живём-то в Уваровке, там у нас свои огороды — и надо уже картошку сажать, а мы опять поругались.

Мне свекровь звонит и говорит: «Алён? чё ты делаешь там?»

Я говорю: «Я чё делаю! Вон родители едут картошку сажать, мне-то как неудобно: ребёнку два месяца, я тоже не могу его бросить, мне ему кушать надо готовить, а этого опять нет, опять где-нибудь пьёт, гад, мне не помогает…»

«Ну, ты его так сильно-то не ругай, он в травме лежит…»

А я ещё никак не пойму, говорю: «Ни фига себе, ещё в травму попал!» — а потом только до меня дошло.

Оказалось, он был не в травме, а в реанимации.

Вообще-то в реанимацию не пускают, но я ведь тоже в больнице работала — меня пустили. Я к девчонкам там подошла, говорю: «Девчонки, где мой лежит?»

Они говорят мне: «Ну ты нашла себе!.. Такой пьяный — и ещё за руль сел: на „ЗИЛу“ прям в кувет, на этого, на попутчика — у него моментальная смерть, а твой в машине застрял, автогеном его вырезали. Ну, ждите, всё у вас впереди — повестки, всё это, — говорят, — иди полюбуйся».

Я иду, смотрю: женщины лежат, мужчины… Моего нет.

Я назад, говорю: «Нету моего, девочки: чего, вынесли?»

Они: «Смотри лучше!»

Я опять туда, сюда — никого… Даже думала, какой-то розыгрыш.

Тогда они сами пошли со мной, прямо к койке меня подводят: «Чего, не узнаёшь?»

А я вижу — ну вот лежит старик семьдесят лет. А ещё глаза когда открыл — мама мия! — вообще там такие бордовые… Видать, его придавило, в грудь вдавило ещё: я говорю, лежал как будто восемьдесят лет старик! То есть вообще не узнаваемый человек…

Там приезжали родственники того… посмотрели: господи, говорят, кого там судить-то? ему жить осталось два дня. И дело закрыли на него, написали, что руль отказал.

У него мама фельдшер тоже, у мужа: смотрим с ней на динамику — ну, всё понятно… Мы уже ему и костюм в гроб купили. Готовились к похоронам.

Но потом мы к Матрёне поехали, помолились ей. Фотографию повезли — только не к экстрасенсам, не к бабушкам, а вот в Питер к этой, святой… блаженная Ксения, да. В храмы всякие… Ну не знаю: может, поэтому чудо произошло.

В общем, было у меня в жизни две коляски одновременно: ребёнок и муж. Ребёнку два месяца — мужу тридцать пять лет.

День я с ребёнком; мама в пять часов приходила с работы, меняла меня, и я в ночь ехала к мужу: считай, сама ещё молодая — и за таким ухаживать, поворачивать, о-о!.. это что-то с чем-то…

Потом в шесть месяцев мальчик у меня начал сидеть — и муж начал сидеть вместе с ним. Сын пошёл — и муж у меня сделал на костылях первые шаги…