потратил, на поездки по этим дорогам. Хоть и стемнело, но наезженная тропа хорошо просматривается. По сравнению с тёмной обочиной, путь более-менее выделяется своим светлым тоном. Не спеша и стараясь не шуметь, я без приключений доехал до мостика через ручей. Завёл велосипед под настил. Достал валенки из рюкзака и быстренько переобулся. Хорошая обувь для малошумного перемещения. Отвязал винтовку от рамы и взяв её под мышку пошёл к вокзалу. Что-то как-то тихо в деревне. Народ не гуляет, хотя сегодня пятница и это как-то необычно. Неужели, в кои-то веки, молодёжь культурно читает книги дома? Может, конечно, как предположение — все в клубе находятся и двери закрыли, чтобы не мешать окружающим. Но что-то как-то мало верится. Ладно, это не мои проблемы.

Иду осторожно. Знаю, что под ногами нет мусора, который может шуметь, но — всё-таки стараюсь наступать бесшумно. Валенки, как специально созданы для этого. Войлок хорошо глушит любой невольный звук — то что нужно.

Возле вокзала никого и это превосходно. Быстренько обегаю все места, где есть хоть капелька света. Всё-таки два фонаря светят и есть освещённые места, а есть те что находятся в густой тени. Развешиваю подготовленные знаки из соломы. Парочку на коновязи — это обязательно. Тут дед точно будет находиться. А остальные по окрестным кустам, так чтобы их было заметно. Теперь всё зависит от зоркости моего деда. Сможет он увидеть эти соломенные восьмёрки, значит выживет и его ни в чем не обвинят. А если не заметит, то тут значит не судьба. Я сделал всё что можно.

Винтовку через плечо и вперёд на липу. Забираюсь на уровень чердака. Тут, по толстой ветке, прямо до окошка. Кое-как протискиваюсь, даже скорее просачиваюсь на чердак. Удачно прошло и почти ничего не порвал. Хотя, где-то всё-таки успел зацепиться, но обошлось без прорех. И это прямо-таки радует.

Пробираюсь в полусогнутом состоянии до фронтона. Тут одна доска поломана и превосходно, на немного, отодвигается в сторону. Мне хватит этой щели, чтобы прицелиться. Главное, чтобы ствол не торчал наружу. Нефиг давать шанс охране, раньше времени меня заметить. А потом, хоть трава не расти. Потом будут другие проблемы — как по быстрому отсюда смыться, а сейчас это не важно.

Пока есть время и возможность, обустраиваю как могу своё место. Хлам, я ещё в прошлый раз убрал чутка. Зато появилась возможность устроить нормальную лёжку. Всяко удобнее стрелять лёжа! Я давно за собой заметил — мне чем удобнее, тем точнее я буду стрелять. Аккуратно смотрю, через щёлку на перрон и площадку перед вокзалом. Никого. Что ж, всё готово и остаётся только ждать…

Глава 27

Как там говорил Григорий Мелехов из романа «Тихий Дон» писателя Шолохова Михаила Александровича: — «хуже всего на свете — это дожидаться и догонять» и потом там же, но чуть позже — "ждать да догонять — самое постылое дело". Так вот — я с ним совершенно согласен. "Постылое и хернявое", я бы так выразился — и это ещё мягко сказано… Не рассчитал я маленько. Не учёл, что разогреюсь пока, буду ехать на велосипеде. Теперь жалею, что не взял чего-нибудь накинуть сверху. Плащ у меня есть, с подкладом, можно было его взять или любую другую накидку — сплоховал, не догадался. Но, с другой стороны — минимализм это наше все! Лишние вещи — лишний вес. И на велосипеде в тёплом плаще неудобно педали крутить. Теперь мёрзну по своей милости. Сижу как балбес без движения и стараюсь не шевелиться — по крайней мере. Замёрз словно цуцик, потому что не ожидал, что на чердаке такой сквозняк.

Делать нечего и, чтобы хоть как-то занять время, вспоминаю цитаты из различных произведений. Сегодня это, ставшие знаменитыми и многократно переделанные на всё лады, слова Шолохова. А это не очень хорошо. Когда я вспоминаю "Тихий Дон" это значит, что что-то произойдёт и не обязательно хорошее. В последний раз, когда я вспоминал этого писателя, убили моего друга. Вспоминать неохота. Это было давно и тем более в той жизни. Но горечь утраты, до сих пор со мной.

Что-то дед мне не всю информацию выдал. Точнее сказать — не уточнил некоторые моменты. А как оказалось это, в данный момент, самое важное. Да и я не переспросил его тогда — во сколько точно, он видел генералов на перроне? Хотя — о чём я говорю? Мне тогда это было неинтересно. У меня "на носу" были первые соревнования и все мысли были только об этом. Это сейчас я понимаю, что нужно было спросить, а тогда — эх и угу в одном лице! Мне известно только одно, что это было в районе семи часов вечера — и всё! А может дед сам этого не знал? Ну а что? Наручных часов у него не было. На вокзале есть часы, но они со стороны перрона — значит дед не мог их видеть. Вроде всё верно и я зря — сам себя кляну. Ладно, чего уж там — проехали.

Лёжа смотреть в небольшую щель не совсем удобно. Но мне делать больше нечего и поэтому — это хоть какое-то развлечение. Да и зрение понемногу привыкает к разнообразному освещению, на разных участках станции. Вон идёт группа молодёжи и уже весёленькие. Из громких выкриков становится понятно, что ребята и девчата идут в клуб. Ну и правильно — в пятницу так и нужно делать. А куда ещё можно пойти в деревне? Только в клуб. Было бы лето, то можно на пруд сходить. Там есть хорошее место для гулянок. "Полянка счастья" — как её все называют. Пока тепло и если нет дождя, то вся молодёжь вечером там встречается. Костёр жгут, песни поют и, если приходит местный аккордеонист, танцуют. Совсем редко, и такое бывает, приносят патефон, и тогда всё происходит гораздо веселее и более по-городскому что ли. Так что всё правильно ребята делают. В клубе сейчас тепло и светло. А стоит немного потанцевать и настроение становится лучше, и холод на улице не так беспокоит. Один я жду, как балбес, незнамо чего и мёрзну на сквозняке.

Остановился пассажирский «Москва-Кишенёв». Я на таком ездил, когда выполнял просьбу Собкина. Там ещё проводник тормознутый был. Есть он сейчас на поезде — не знаю, но и не суть. Короткая остановка, только на пять минут. Вышло всего-навсего три человека. Фигли они тут забыли-то? На местных непохожие совершенно.