Потом подошла и очередь Орлова: «Я получил телеграмму, в которой мне приказывали ехать в Бельгию и там сесть на корабль, якобы для встречи с одним из руководителей партии, который будет меня там ждать. Двое моих помощников поговорили со мной лично. Один из них сказал: „Мне не нравится эта телеграмма“. Я спросил его: „Как ты думаешь, что это может быть за встреча?“ Он не ответил и посмотрел в сторону. Он боялся говорить и хотел, чтобы я понял это, потом он сказал: „Почему он не приехал в Испанию, чтобы поговорить с тобой?“

Поняв намек, Орлов, чья мать жила в России, написал Сталину письмо, в котором говорил, что, если что-нибудь случится с ним или с его матерью, он опубликует свои воспоминания. „Чтобы показать Сталину, что это были не пустые слова, я, несмотря на протесты жены, включил в письмо целый список преступлений Сталина. Кроме того, я написал и некоторые выражения, которые он употреблял во время секретных совещаний, на которых для московских судов составлялись обвинения против лидеров революции“.

Отправив письмо, в июле 1938 года Орлов бежал со своей женой в Канаду, а оттуда в США. Его личность не раскрывалась в течение пятнадцати лет. „В 1953 году я решил, что наши матери уже умерли, потому что прошло столько времени, и решил опубликовать свои рукописи еще тогда, когда Сталин был жив“.

Подобная паника охватила офицеров разведки после ареста и казни в 1953 году Л. П. Берии. В течение двух лет продолжались репрессии „людей Берии“. Было расстреляно около десяти человек, занимавших руководящие посты в КГБ, гораздо больше было приговорено к трудовым лагерям или долгому тюремному заключению.

Не случаен тот факт, что именно в это время дезертировало очень много важных сотрудников разведки. Юрий Расторов, второй секретарь советской миссии в Японии, подполковник КГБ, дезертировал в январе 1954 года. В феврале в Вене дезертировал руководитель отдела КГБ Петр Дерябин, в апреле политического убежища в Австралии попросили Владимир Петров и его жена. Он работал шифровальщиком в посольстве, был офицером МВД. Она занималась шпионажем под руководством резидента МВД. В феврале того же года в Берлине дезертировал Николай Хохлов, капитан МВД, его руководители также были репрессированы.

Показательны обстоятельства дезертирства Петровых. Владимир Петров, настоящая фамилия его была Шорохов, работал шифровальщиком в ОГПУ с 1933 года. В 1942 году он занял пост в посольстве СССР в Стокгольме, это было прикрытием для его разведывательной работы. В 1951 году он был переведен в посольство в Канберре. Вскоре после своего приезда стал резидентом и занимал этот пост до самого дезертирства. В 1929 году Шорохов сменил фамилию на Пролетарский, а позже — на более благозвучную, Петров. Его жена ко времени их свадьбы в 1940 году работала в военной разведке около семи лет. В Стокгольме она занимала пост машинистки резидента МВД, по документам ее в то время звали Тамара. К 1951 году она была капитаном МВД. В Канберре Тамара занимала пост бухгалтера посольства и была секретарем посла. На самом деле она была шифровальщиком МВД, когда ее муж стал резидентом.

Как отмечается в докладе, сделанном Королевской комиссией по шпионажу, Петров многим пожертвовал, дезертировав на Запад:

„Это значило, что он оставил службу, ставшую его жизнью, в которой он достиг высокого положения и получал хорошую зарплату. Он жертвовал не только своей зарплатой, но и значительными сбережениями, оставшимися в Москве. Он навсегда покидал свою родину, которую очень любил. Он полагал, что разрывает также и семейные узы, что его ожидает одинокая жизнь человека, которого будет ненавидеть советское правительство… которое постоянно будет угрожать ему возмездием“.

Решение Петрова дезертировать кажется почти героическим, но только до того момента, когда мы изучим причины, побудившие его бросить работу, жену, родину. После ареста Берии семья Петровых оказалась в посольстве в неопределенном состоянии. Посол отравлял в Москву письма, в которых обвинял Петрова в попытках создать пробериевскую группу среди работников посольства. Однако Петров мог сочувствовать Берии тогда, когда он был у власти, но не в его правилах было поддерживать человека, которого расстреляли за измену стране. Письма посла стали удобным предлогом избавиться от офицера МВД. В этой игре посла поддерживал коммерческий атташе, бывший также представителем ЦК КПСС. У Петрова в посольстве был свой соглядатай, который и сообщил ему об этих письмах.

Когда прибыл новый посол, Петров пытался заслужить его благосклонность, но тщетно, и письма в Москву шли по-прежнему. Жену Петрова освободили от должности бухгалтера и секретаря и понизили зарплату.

В посольстве было проведено специальное собрание, на котором осуждались пробериерские действия Петрова. Неприятности достигли своего пика в апреле 1954 года, когда посол направил в Москву официальную жалобу, в которой утверждалось, что Петров неправильно обращался с секретными документами. Петров часто видел, как это же случалось с другими сотрудниками, и знал, что по такому обвинению его могут вызвать в Москву и отдать под суд.

В докладе комиссии говорится: „Поняв нарастающее в посольстве напряжение, Петров задал жене вопрос о возможности обращения за политическим убежищем, но она на него не ответила. Она была предана России и русским людям. Кроме того, у нее, в отличие от Петрова, в России жили близкие родственники, и она опасалась за их судьбу, если бы решилась на этот шаг“.

Петров попытался еще раз убедить жену в необходимости дезертирства с помощью другого русского, который на самом деле был австралийским агентом и сыграл ключевую роль в его побеге. Этот человек, доктор Белогусский, пришел в гости к Петровым, выразил негодование тем отношением, которое было к ним в посольстве, и предложил, чтобы семья дезертировала на Запад. Петрова отругала Белогусского за такое „непристойное предложение“ и сказала, что ни она, ни ее муж даже не подумают оставить Россию. Она выразила уверенность в том, что ее муж последует ее решению. После этой тирады Петров решил спасать свою жизнь, даже если жена не хотела спасать свою.

Когда из Москвы пришел приказ уничтожить некоторые документы, к которым он имел доступ, и прислать подтверждение об уничтожении, подписанное им и его женой, Петров спрятал эти документы, а жене сказал, что уничтожил их. Он также похитил несколько документов МВД, чтобы у него была информация, которую можно было передать австралийским властям в случае дезертирства. С помощью Белогусского Петров тайно встретился с представителем службы безопасности Австралии. Ему сказали, что нужно будет подписать прошение о предоставлении политического убежища и что для обеспечения его будущего будет создан специальный фонд. Когда Петров выразил свое непонимание, австралиец предложил ему 5000 фунтов.

Деньги были в дипломате, который принес с собой офицер, он раскрыл его и выложил их на стол. Петров прекрасно понял предложение и решил оставить посольство. 3 апреля, сказав жене, что уезжает по делам на три дня, он отправился в аэропорт в Сиднее, где сдался австралийским властям, обменяв украденные документы на 5000 фунтов. Его отвезли в загородный дом, где скрывали в течение нескольких дней.