человеческое тело. Но вот он взмахнул руками, и тогда стало видно, что человек сидит спиной к толпе, а голову просунул поверх огня. Наконец он встал на ноги и глазам подошедшего из любопытства поближе Галлера представилось диковинное существо, подобного которому он в жизни не видел.

По лицу ему можно было дать лет шестьдесят; резкие черты лица напоминали что-то орлиное, и на нем сверкали маленькие, темные, быстрые и пронизывающие глазки. Цвета кожи нельзя было различить из-за толстого слоя грязи.

Одежда была так же неряшлива, как и все его тело. Сильно изорванные панталоны и куртка едва ли чистились когда-нибудь: они буквально блестели от грязи и жира. Не считая старых и грубых мокасин, на нем была еще низко надвинутая шапка, сделанная когда-то из шкуры кошки; но от времени шерсть совершенно повылезла, и осталась только засаленная материя, имевшая сверху некоторое подобие кожи. Весь он — телом и платьем — имел такой вид, точно провисел несколько недель в дымовой трубе.

Ко всему этому необычному впечатлению Галлер заметил еще одну ужасную подробность: у этого человека не было ушей! А когда он снял шапку, чтобы сделать из нее щиток от солнца и лучше разглядеть Гарея, Галлер сделал еще более ужасное открытие: у несчастного был только узкий венок седовато-черных волос вокруг головы, середина черепа была совершенно лысая и представляла огромный сплошной шрам… По-видимому, он потерял в каком-то страшном приключении не только свои уши, но и кожу на голове.

Галлер догадался, что это, должно быть, тот самый пленник, который бежал от навахо и принес Сегэну недавно известие о похищенной дочери. Но он не мог знать, что этот невзрачный закоптелый человек без скальпа и ушей был знаменитейшим звероловом, быть может, первым на всем американском материке.

— Поди же сюда, Рубэ, ты мне нужен! — позвал снова Билл Гарей уже в полупросительном тоне.

— Ну, погоди, приду! — крикнул тот и, подойдя к товарищу, спросил: — Чего ты хочешь, Билл?

— Я хотел бы, чтоб ты подержал вот это, — ответил Гарей, протягивая ему круглую белую раковину, величиной приблизительно с карманные часы, одну из многих, валявшихся на земле.

— Это пари, юноша?

— Нет, не пари.

— Что же зря порох тратить?

— Меня тот индеец превзошел в стрельбе, — ответил тихо Гарей.

Старик оглянулся на индейского вождя, стоявшего опершись на ружье, с выражением спокойного достоинства, без тени торжества только что одержанной победы.

По тому, как оглядывал его старый Рубэ, было видно, что он уже встречал его когда-то, если и не в этом лагере. Оглядев его внимательно и долго, он что-то тихо пробормотал, из чего товарищ его расслышал только слово «коко».

— Ты думаешь, он коко? — спросил Гарей также тихо.

— Да ты что, слеп? Не видишь его мокасины?

— Его не было там. Где же он был?

— Когда по воле своего племени и праву рождения он был избран вождем, он счел себя слишком молодым для такого сана и поехал поэтому путешествовать в страну белых; говорили, что он нашел там богатое месторождение золота у Джилы. Берегись, Билл: он должен быть хороший стрелок; по крайней мере, он это однажды уже доказал.

— Но как же он сюда попал?

— Начальники отряда говорили мне, что он хочет отправиться с нами в набег.

— Один? Без своего племени? После всего, что случилось? Это удивительно!

— Интересы его племени теперь сосредоточены на Калифорнийском побережье, он не хочет навязывать им далекое и, быть может, бесплодное предприятие, тем более что явился он сюда из личных соображений. Во-первых, он обязан благодарностью нашему начальнику, который освободил его однажды из рук навахо; во-вторых, он хочет отомстить одному из этих злодеев, — в чем дело, мне Сегэн не рассказал, да я и не любопытствовал.

— Как зовут его?

— Эль Соль, кажется… Довольно шептаться, однако, — перебил сам себя старик. — Что нам за дело до него? Нам интересно только, как он стреляет. Посмотри, ребята уже выражают нетерпение. На какое расстояние мне отойти?

— На шестьдесят шагов.

— Побереги же мои когти — слышишь? Индейцы порастрясли мне их, много мне нельзя пожертвовать.

При этих словах старик помахал правой рукой, и Галлер, следивший за каждым его движением и слышавший почти весь разговор товарищей, заметил, что мизинец у него был отрезан.

— Не бойся! — сказал Гарей, и старик начал удаляться медленным и равномерным шагом, доказывавшим, что он отмеряет расстояние.

Отмерив, он повернулся, выпрямился и протянул правую руку на уровень плеча, держа раковину между пальцами плоской стороной вперед.

— Готово!

Нервы Галлера дрогнули при виде этого приготовления. Многие тоже заволновались. Среди присутствующих охотников нашлись бы, вероятно, некоторые, которые дерзнули бы попытаться произвести подобный выстрел, но очень немногие, конечно, согласились бы держать раковину. Однако вмешаться и помешать опыту никто не решился.

Гарей глубоко перевел дух, стал в позу, поднял ружье и крикнул товарищу:

— Держись, старина!

Все глаза были устремлены на цель, все затаили дыхание; воцарилась мертвая тишина. Раздался выстрел — и раковина отскочила, разбитая вдребезги.

В толпе раздались крики одобрения. Старый Рубэ нагнулся, чтобы поднять один из осколков, и, посмотрев на него, громко воскликнул:

— В самую середину! Клянусь Богом!

Охотник попал действительно в центр, как свидетельствовало пятно от пули.

Тогда вся толпа оглянулась на индейца; во время этой сцены он тихо стоял на прежнем месте и смотрел. Теперь он начал разглядывать землю, как будто что-то отыскивая.

Невдалеке он заметил кактусовую шишку величиною с апельсин; она показалась ему подходящей; он подошел, поднял ее, очистил от игл… Что он хотел сделать? Подбросить ее