– Капитан, – сказал Рурк, вернувшись к корпоративной корректности, – если дать им понять, что мы здесь, то мы лишаемся единственного нашего козыря – неожиданности. Кроме того, это спровоцирует перестрелку в туннелях и, возможно, на улице, во время которой их не будет волновать, кто пострадает или будет убит. Включая их самих и случайных прохожих. После этого с какими глазами мы станем объяснять общественности, да и себе самим, что стремились спасти бизнес?

Рурк подождал секунду, чтобы его слова уложились в сознании, затем сказал:

– Видите ли, капитан, я не собираюсь пренебрегать требованиями безопасности при проведении операции. Я просто не могу этого сделать. Эти люди, там, под землей, они не пугают. Они убивают. На их совести уже двое, включая свидетеля, – это только те, о которых нам известно. И только за последнюю неделю. Мы ни в коем случае не должны дать им выйти сухими из воды. Ни в коем случае, черт подери!

Ороско забрал и свернул свою синьку. Засовывая ее в картонный тубус, он сказал:

– Господа, смотрите не обмишурьтесь. Если погорите, мое ведомство не пожалеет критики и не станет держать в секрете детали нынешнего совещания. Спокойной ночи.

Он повернулся и зашагал к патрульной машине. Двое полицейских, не говоря ни слова, последовали за ним. Остальные просто смотрели. Когда патрульная машина покатила вниз по пандусу, Рурк сказал:

– Что ж, вы слышали слова этого человека. Мы не имеем права провалить операцию. Кто-нибудь еще хочет что-нибудь предложить?

– А что, если прямо сейчас отправить людей в помещение хранилища, чтобы они поджидали бандитов там? – сказал Босх. Он не рассматривал раньше такой возможности, а высказал спонтанно пришедшую мысль.

– Нет, – ответил человек из спецназа. – Тогда они окажутся загнанными в угол. Не будет возможности маневра. Я не стану посылать своих людей и даже не стану вызывать добровольцев.

– К тому же они могут пострадать от взрыва, – прибавил Рурк. – Никто не знает, когда и в каком месте преступники пробьют пол.

Босх кивнул. Они были правы.

– А не можем мы открыть хранилище и войти, как только услышим, что они уже там? – спросил один из агентов. Босх сейчас уже не мог вспомнить, кто это: Хэнлон или Хаук.

– Да, есть способ открыть дверь во внеурочное время, – поддержала его Уиш. – Потребуется только вызвать сюда Эвери, владельца.

– На это уйдет много времени, – сказал Босх. – Дверь открывается слишком медленно. Эвери может снять с замка кодировку, но это двухтонная дверь, которая открывается под действием собственного веса. В лучшем случае она будет открываться полминуты. Может, чуть меньше, но они все равно успеют нас уложить, те люди, которые будут внутри. Тот же риск, что пытаться взять их в туннеле.

– А если их оглушить? – спросил один из агентов. – Мы приоткрываем дверь в хранилище и бросаем внутрь осветительную гранату. Затем врываемся и берем их.

Рурк и человек из спецподразделения дружно покачали головами.

– По двум причинам, – пояснил спецназовец. – Если, как мы предполагаем, у них на всякий случай заложена взрывчатка и подведены провода, тогда граната может вызвать детонацию. На наших глазах бульвар Уилшир может провалиться, к чертям, футов на тридцать, а нам этого не надо. Замучимся писать объяснительные.

Когда никто не улыбнулся, он продолжал:

– А во-вторых, мы с вами говорим о стеклянной комнате. Наше с вами положение там будет очень уязвимым. Если они держат кого-то снаружи, на стреме, то нам крышка. Да, мы предполагаем, что, заложив взрывчатку, они не станут пользоваться радиосвязью. А если это не так и этот дозорный сообщит им, что мы там? Они могут опередить нас и метнуть что-нибудь первыми.

Рурк прибавил к этому свои собственные соображения:

– Дело даже не в дозорном. Мы отправим спецназ в помещение со стеклянными стенками, и преступники смогут увидеть все это по телевизору. Каждая телестанция в Лос-Анджелесе выставит свою телекамеру на тротуаре, и на дороге в Санта-Монику возникнет пробка. Это будет форменный цирк. Так что забудьте об этом. Спецназ свяжется с Пирсоном, произведет рекогносцировку на местности и перекроет выходы на поверхность вдоль автострады. Мы будем поджидать их внизу, и мы возьмем их на наших условиях. Вот так.

Человек из спецназа кивнул, и Рурк продолжал:

– Приступив сегодня вечером, мы получаем двадцать четыре часа наблюдения. Я хочу, чтобы Уиш и Босх следили за зданием со стороны витрины депозитария, Хэнлон и Хаук – со стороны Ринкон-стрит, чтобы видеть дверь. Если покажется или послышится что-то подозрительное, прошу тотчас меня известить, а я подниму по тревоге спецназ. Пользоваться по возможности телефонными линиями. Мы не знаем, быть может, они отслеживают наши частоты. Тем, кто будет вести слежку, для общения по рации придется выработать код. Все ясно?

– Что, если в хранилище сработает охранная сигнализация? – спросил Босх. – На этой неделе это случалось уже трижды.

Рурк на минуту задумался.

– Отреагируйте на это стандартным способом. Встретьте того начальника, который приедет по вызову – Эвери или кого-то еще, – а потом, как обычно, отключите сигнал и отправьте его восвояси. Я свяжусь с Ороско и велю ему выслать на место тревоги свои патрульные машины, но события будем контролировать мы.

– На вызовы будет приезжать Эвери, – сказала Уиш. – Он уже знает, что, по-нашему мнению, здесь должно произойти. Что, если он захочет открыть само хранилище, проверить, как там внутри?

– Не разрешайте ему. Все очень просто. Да, он хозяин, но, если он войдет, его жизнь окажется в опасности. Мы можем и обязаны это предотвратить.

Рурк обвел взглядом лица собравшихся. Больше вопросов не было.

– Тогда на этом все. Я хочу, чтобы те, кто будет дежурить всю ночь, заняли свои наблюдательные посты через девяносто минут. Это позволит людям поесть, сходить в туалет, выпить кофе. Уиш, регулярно докладывайте мне по телефону о положении дел – в полночь и в шесть ноль-ноль. Ясно?

– Ясно.

Рурк и агент из спецназа сели в машину, где уже сидел Гирсон, и машина покатила по пандусу вниз. После этого Босх, Уиш, Хэнлон и Хаук выработали код, чтобы использовать в радиосообщениях. Они решили поменять названия улиц в зоне наблюдения на названия улиц в центре города. Идея состояла в том, что если кто-то подслушивает симплексные частоты службы общественной безопасности, то подумает, что слышит донесения о слежке на Бродвее и Первой улице, а не на Уилшире и Ринкон-стрит. Они также решили в сообщениях именовать депозитарий ломбардом. Когда с этим было покончено, детективы опять разделились на две команды и договорились выйти на связь по заступлении на вахту. Когда машина Хэнлона и Хаука двинулась к выезду из гаража, Босх спросил Уиш, что она обо всем этом думает. Они остались наедине впервые после того, как был разработан план действий.