Послышался какой-то шлепок, длинная тирада пискуна прервалась слабым вскриком, а до Мороха дошло, что дело приобретает настолько серьезный оборот, что у него даже не хватило бы воображения представить, что будет, если… Для начала он пихнул ногой пол, выложенный обшарпанной плиткой. Каменная волна побежала вперед по коридору и свернула за угол, шелестя спокойно и неотвратимо. На этот раз Гейра, падая, не успела даже вскрикнуть, а Великолепный уже поставил колено на ее грудь, а в его длинных пальцах копошился и верещал Хомрик.

– Так, значит, этот мелкий пакостник, – Морох помахал Хомриком у носа Гейры, – ухитрился туда пробраться и оттуда выбраться… А как ты думаешь, показал бы он тебе выход, если бы у тебя не было вот этой штучки? – Гейра не сразу поняла, о чем это он, но Великолепный, схватив ее за волосы, развернул лицом в сторону ключика, который всё еще торчал в замке.

– Пусти! – пищал Хомрик. – Пусти, а то палец откушу!

Морох сдавил его чуть посильнее и тут же забыл о нем навсегда. Он смотрел на Гейру, которая уже перестала сопротивляться, а просто смотрела на него то ли с ужасом, то ли с отвращением, то ли с вожделением… Выражение ее взгляда уже не имело никакого значения…

– Как тебе не повезло, – посочувствовал он ей напоследок, убрал колено с ее груди и сделал пару шагов назад, не отрывая от нее взгляда.

Гейра поднялась, еще не понимая, что происходит, и вдруг сорвалась с места, надеясь, что Великолепный замешкается. Только бы домчаться до того места, где она оставила гарпию, и тогда у Мороха будет время, прежде чем он настигнет ее когда-нибудь, понять, что она ему еще вполне может пригодиться. Но она не услышала топота за спиной, Сиятельный Морох лишь протянул далеко вперед свою руку и железной хваткой вцепился в ее плечо. Он развернул ее к себе лицом, пробормотал что-то невнятное, и перед глазами Гейры, Дряни, а для кого-то и Хозяйки, заплясали рубиновые символы, а через мгновение на нее обрушилось всепоглощающее Ничто.

Она не обратилась в бесформенный камень… В дверном проеме застыла, испуганно оглядываясь через плечо, прекрасная бегущая фигура. Мороха и раньше частенько раздражало то, что Гейра слишком красива, и теперь он вдруг понял почему. Сама она была доступна, слишком доступна… Но чем пристальней он рассматривал ее, чем тщательней ощупывал выпуклости и впадины этого тела, тем недоступнее, непостижимее становилась ее красота. Он пытался слепить что-то подобное из плоти инферов, но всё, что он творил, почти немедленно отправлялось в океан отбросов, который временами начинал выходить из берегов, и берега приходилось раздвигать.

Великолепный вырвал из пола тяжелую плиту и швырнул в изваяние. Плита рассыпалась на мелкие осколки, а фигура только покачнулась. Ему вдруг показалось, что выражение ее глаз изменилось и стало слегка насмешливым. Волна гнева, потихоньку вскипавшая в нем, поднялась в полный рост. Низвергнуть! Немедленно!

Рукава его мантии превратились в два смерча, которые тут же метнулись к изваянию и начали вырывать каменную Гейру друг у друга, а потом подхватили ее и понесли за пределы Алой звезды, сквозь Несотворенное пространство, мимо черной скалы, а потом сбросили где-то в диких лесах у восточного побережья Великих вод.

Морох отер пот со лба обрывком рукава и поднял глаза навстречу странному свисту, донесшемуся со стороны черного свода, и тут же из его глубин вырвался оплавленный булыжник. Удар пришелся прямо по лбу, и пока оглушенный Морох соображал, что же происходит, на него один за другим упало еще несколько камней. Несколько мгновений он провел в беспамятстве, а когда очнулся и начал собирать свое покореженное тело, на него обрушился серебряный дождь, и каждая дождинка пронзала его насквозь, поражая уже не тело, а само его существо. В груду истерзанного мяса, которая еще недавно была Сиятельным Морохом, Великолепным, вонзилась стрела с серебряным наконечником, и на этом его воля, еще державшаяся за сознание, иссякла. Черный свод властно призвал к себе его сущность, остатки его души. Черное клубящееся облако отделилось от кровавых останков и впиталось во тьму…

А потом с потолка, задев плечом один из прикованных шаров, изо всех сил держась за свой пылающий посох, прямо в кровавую лужу упал Герант.

Больше всего меня страшит то, что переписчики в угоду грядущим владыкам исказят истинный ход событий.

Ион. Летопись похода за Северную Гряду

Сразу же вслед за Герантом, ступив на центр Чаши, исчез Нау. Это было похоже на ветер, но не было ветром… Ряса на нем колыхнулась, а через долю мгновения Чаша опустела. Юм вдруг представил себе, будто он стоит на стене замка и собирается прыгнуть в ров, заполненный водой. Прошлым летом он дважды хотел сделать это и дважды не решился. А потом он спросил у Сольвей, как перебороть свой страх перед мутной водой, которая далеко внизу. Она сначала взяла с него слово, что он больше не будет рисковать понапрасну, а потом сказала: «Иногда не стоит оставлять себе времени задуматься…» Он пошел вверх по ступенькам, и Чаша казалась ему с каждым шагом всё страшней и страшней. Она вдруг стала похожа на раскрытую пасть чудовища, и Юм Бранборг, сотник армии Холмов, закрыл глаза и сделал последний шаг. Взлет сменился падением, а когда он раскрыл глаза, ничего не изменилось – темнота осталась темнотой, и ему вдруг показалось, что он уже умер. Тогда Юм ущипнул себя за нос, пытаясь убедиться в обратном, и вовремя – внизу показался пол, выложенный щербатой каменной плиткой, и он едва успел развернуться так, чтобы упасть на ноги.

Рядом стоял Герант и стряхивал с себя ошметки кровавого мяса, а сверху раздался крик «Па-берегись!». Юм едва успел отпрыгнуть, и рядом с ним приземлился Ос. Потом Герант взял их обоих за плечи и отвел в сторону, а сверху, из глубин черного свода, посыпались люди – Фертин и Элл Гордог, затем Сольвей и Ион, держась друг за друга. Олф по пути столкнулся с одним из странных шаров, и его чуть не вышвырнуло обратно в черноту, которая снизу казалась вязкой, как болотная жижа, но он успел ухватиться за цепь, а когда вихрь, едва не подхвативший его, иссяк, спрыгнул вниз. Последним из черного купола вывалился сотник Дан. На его поясе болтались пустые ножны, но и в руке меча тоже не было, и приземлился он как-то странно – поджав под себя левую ногу. Когда Олф и Герант помогли ему подняться, на его бронзовом нагруднике обнаружилась вмятина.

– Что ж ты так неловко… – посочувствовал ему Олф.

– Кузнец этот, Клешня который… – начал объяснять Дан. – Как только я на Чашу ступил, он как выскочит, будто из-под земли, и давай молотом махать. Сперва меч у меня выбил, а потом как по краю Чаши шарахнет. Когда я взлетал, Чаша набок свалилась, и меня и понесло вкривь и вкось…

– Ой! Как это?! – вдруг раздался крик Сольвей. Она смотрела на Геранта, а с его рясы сами собой стирались пятна крови, да и куски плоти вместе с кровавой лужей на полу начали сами собой исчезать.

В ножнах сотника Дана вдруг возник меч, а на шлеме Фертина вдруг возник герб с изображением куницы и надписью: «Холм-Дронт». Возле стены, на которую смотрел Ион, выстроился стеллаж с книгами…