распущена через два дня после освобождения города. Не было ни денег, чтобы полностью выплатить жалованье, ни продовольствия, чтобы прокормить солдат. Выведенные из гарнизонов войска должны были вернуться на свои базы. Быстрое формирование новой армии стало, пожалуй, самым ярким свидетельством результативности освобождения Орлеана. Дофин прибегнул к объявлению арьер-бана, который не использовался уже много лет. Владельцы фьефов призывались на военную службу вместе со своими вассалами без гарантии, что им что-то заплатят. Дофин планировал сам возглавить армию, впервые с 1421 года. "Все, рыцари, оруженосцы и прочие, были рады служить под его началом, — писал оруженосец герцога Алансонского, — даже практически без жалованья". Присутствие Жанны было почти столь же важным. Она стала самой известной личностью во Франции. Солдаты воспринимали ее как святую, как причину, по которой они должны были победить.

К началу июня, всего через три недели после объявления арьер-бана, к назначенному месту сбора в Сель (Берри) прибыло около 5.000 человек. Это было в два раза меньше, чем в 1421 и 1424 годах, когда министры Дофина выставляли огромные силы. Но тогда они состояли в основном из иностранных наемников. Новая армия была исконно французской и представляла собой практически весь военный потенциал Буржского королевства. В ней также присутствовали шотландцы Патрика Огилви и Хью Кеннеди и итальянцы Теодоро ди Вальперга, но их численность не превышала 1.000 человек. Для многих знатных дворян служба в армии короля была сопряжена со значительными финансовыми затратами. Ги де Лаваль продал часть своих земель, чтобы покрыть расходы. Герцог Алансонский по законам военного времени должен был сначала выплатить выкуп, прежде чем участвовать в боевых действиях, и был вынужден заложить ценные владения герцогу Бретонскому. Наградой за это стало назначение герцога Дофином командующим армией, хотя тому было всего 20 лет. Единственный серьезный военный опыт он получил при Вернёе, в битве в которой и попал в плен. Но по своему происхождению он превосходил всех остальных, и этого было достаточно. Как всегда, положение самой Жанны было неоднозначным и формально ей не было предоставлено командование. Но герцог Алансонский получил от Дофина указание "действовать во всех вопросах по ее совету". С этого момента Жанна повсюду появлялась в компании с герцогом. Она запросто разговаривала с солдатами, шутила, рассказывала истории. Ее амбиции росли вместе с ее уверенностью в себе. За кувшином посредственного вина она сказала Ги де Лавалю, что в Париже угостит его лучшим[387].

Потерпев неудачу под Орлеаном, герцог Бедфорд и его капитаны с тревогой наблюдали за этими приготовлениями. Теперь их главной задачей было удержать три города с мостами — Мен, Божанси и Жаржо, захваченные графом Солсбери в августе предыдущего года. Эти города давали единственную перспективу успешного контрнаступления на Луаре. Английская армия уменьшилась за счет потерь и дезертирства, а также ухода гарнизонных войск, которые были отведены на свои базы. В строю оставалось от 3.500 до 4.000 человек. Граф Саффолк выбрал преимущественно оборонительную стратегию и выделил по 500–600 человек в каждый из трех городов. Остальные, примерно 1.500–2.000 человек, были оставлены в качестве стратегического резерва в Жанвиле. Саффолк с глубоким пессимизмом смотрел на перспективы продолжения войны в долине Луары. В письме герцогу Бедфорду он предупреждал, что если не удастся быстро найти подкрепление, то все английские опорные пункты в этом регионе, скорее всего, падут[388].

Прибывший в Париж гонец Саффолка застал правительство в состоянии паники. Герцог Бедфорд, опасаясь восстания в столице, временно удалился в Венсен. Через несколько дней он осторожно вернулся в город и возглавил военный Совет, на котором присутствовали его главные капитаны. Они решили собрать новую армию, чтобы противостоять армии Дофина в поле. Задача была не из легких. Людей снова стали выводить из гарнизонов и направлять на сбор в Мант и Понтуаз. Было созвано феодальное ополчение Нормандии и Пикардии. Капитанам всех нормандских портов были разосланы приказы задерживать дезертиров, пока они не успели сбежать в Англию. Бальи должны были рекрутировать английских поселенцев в своих округах и отправлять их на военную службу вместе с остальными. Военная организация в Нормандии, испытывавшая серьезные трудности в связи с осадой Орлеана, под тяжестью этих требований оказалась частично разрушенной. Гарнизонные войска только-только вернулись на свои базы. Их капитаны были встревожены признаками восстания вокруг и угрозой нападения с юга и не решались отпустить людей. Местная знать выжидала, что будет дальше.

Вскоре стало ясно, что если регент хочет собрать новую армию, то большую ее часть придется набирать в Англии[389]. Герцог Бедфорд за нескольких месяцев до катастрофы под Орлеаном требовал от английского Совета людей. В апреле Жан Ринель находился в Англии с депутацией от Большого Совета, ведя переговоры с Советом в Вестминстере. Они требовали принять план Бедфорда по отправке молодого Генриха VI во Францию с новой мощной армией. Английские советники были настроены скептически. Необходимость масштабной экспедиции во Францию тогда была не столь очевидна, как это стало ясно несколько недель спустя. Они, как и сам Бедфорд, полагали, что Орлеан вскоре падет. За этим, несомненно, последует большое наступление за Луару, но это может подождать. Казначей, лорд Хангерфорд, доложил, что, поскольку доходы не соответствуют расходам на 20.000 марок (13.332 фунта стерлингов) в год, требования Бедфорда являются неподъемными. Вопрос был передан на рассмотрение Большому Совету — собранию всех парламентских пэров, избранных чиновников и капитанов, которое созывалось через нерегулярные промежутки времени для рассмотрения важных государственных вопросов. Большой Совет собрался 15 апреля 1429 г. и высказал ту же точку зрения, что и советники. Максимум, на что он был готов пойти, это перенаправить сэра Джона Рэдклиффа, который в очередной раз готовился к отплытию в Гасконь, чтобы он вместо этого привел свой отряд из 800 человек к герцогу Бедфорду[390].

Кадровая проблема была еще более серьезной, чем денежная, поскольку, пока Совет отбивался от эмиссаров герцога Бедфорда, ему пришлось столкнуться с настойчивыми претензиями на свои ресурсы с нового направления, а именно, с причудливого проекта Генри Бофорта возглавить английскую армию против гуситов в Богемии. Гуситы были неортодоксальной христианской общиной, черпавшей свое вдохновение в учении чешского богослова Яна Гуса, осужденного и казненного за ересь Констанцским собором 1415 года. Их вероучение заняло главенствующее положение среди чешского населения Богемии. Гуситы захватили Прагу и изгнали католических церковников с большей части территории королевства. Они разгромили три последовательно направленных на них германских крестовых похода. В июне 1427 г., вскоре после того как Бофорт покинул Англию, чтобы принять кардинальскую шапку, он принял назначение папским легатом в Германии, Венгрии и Богемии, и ему было поручено организовать четвертый крестовый поход против гуситов. Бофорт оказался не более удачлив, чем его предшественники. Возглавляемая им и курфюрстом Бранденбурга Фридрихом, преимущественно немецкая армия была наголову разбита у богемского города