– Да он еще и блестящий притворщик!

Сделав вид, что ему удалось справиться с нахлынувшими чувствами, юноша продолжал.

– По своему обычаю кеонийцы убивали всех, включая женщин и детей. В тот день погибли и мой отец, и моя мать, старшие братья и сестры. Я уцелел чудом, как и несколько слуг. Замок был охвачен огнем, поэтому наемники убрались, не обыскав все как следует. Одним из уцелевших был оруженосец моего отца Жарра. Он собрал всех, кто остался жив, и повел на север. В Дежере нас приютили монахи ордена Святого Горилия. В этом монастыре я и воспитывался до недавнего времени.

Рассказ юного рыцаря был вполне правдоподобен и вызвал сочувственное одобрение у всех слушателей, кроме архиепископа Лагнарского.

– Весьма трогательное повествование, – насмешливо произнес он, когда юноша умолк. – Но почему мы должны ему верить?

Конрад побледнел от гнева и стиснул кулаки. Он хотел было ответить въедливому священнику, но его опередил герцог, которого архиепископ сильно раздражал своей непримиримостью в данном вопросе.

– Вы не верите рыцарскому слову, святой отец?

– Вовсе нет, Ваше Высочество, – с преувеличенной учтивостью возразил епископ. – Я не верю в то, что это слово рыцаря. Насколько я понимаю, сын мой, все ваши бумаги сгорели при осаде замка?

– Сгорели, – вынужден был ответить юноша.

– Поймите меня правильно, мой герцог, – вкрадчиво продолжал хитрый священник. – Молена де Моран – девица из достойнейшей семьи, наследница большого состояния и славного титула. Было бы непростительной небрежностью выдать ее замуж за человека, никому не известного, даже если он – победитель турнира. Я готов поверить любому слову благородного рыцаря, если он сможет предоставить какие-либо доказательства своего благородного происхождения и своих прав на это славное имя и не менее славный герб. В противном же случае, думаю, разумным решением было бы отложить венчание до представления таких доказательств.

Архиепископ был готов использовать любую зацепку, чтобы затянуть время, а то и расстроить этот брак. Герцог нахмурился.

– Любой, имеющий глаза и уши, ни на мгновение не усомниться в благородном происхождении этого юноши. По-вашему, святой отец, какой-нибудь простолюдин способен носить доспехи с таким изяществом и ловкостью? Или изъясняться столь утонченно? Или может иметь такие изысканные манеры? Кроме того, этот юноша совершил столько славных подвигов, что даже не будь он благородным рыцарем, то я непременно посвятил бы его в рыцарское звание за это.

– Позволю заметить, Ваше Высочество, что в истории есть немало примеров, когда ловкому обманщику удавалось водить за нос весьма разумных и просвещенных людей. Разве не было случая, когда на троне правителя герцогства восседал беглый каторжник? – сладким голосом промурлыкал хитрый священник.

Герцог побагровел от гнева. Коварный архиепископ намекал на всем известный эпизод из истории Лагнара не более, чем столетней давности. Воспользовавшись неразберихой в вопросе престолонаследия и своим отдаленным сходством с покойным герцогом, некий беглый каторжник провозгласил себя чудесным образом спасшимся наследником престола. Самозванец несколько месяцев занимал трон правителей Лагнара. И, хотя обман был в конце концов раскрыт, а лже-герцог казнен, но отрицать подобный общеизвестный факт не было никакого смысла.

– Разрази меня гром! – прорычал задетый за живое правитель. – Это превосходит все границы! Ваше упрямство, святой отец, сделает честь и ослу!

– Не упрямство, Ваше Высочество, а осторожность, – самым ядовитым тоном возразил архиепископ. – Не вы ли говорили мне третьего дня, что в королевстве развелась тьма мошенников?

Все присутствующие замерли, с интересом наблюдая за перепалкой между представителями двух ветвей власти. Могущество церкви было велико. Сам король являлся лишь пешкой в руках Великих Магистров. Но здесь, в провинции, тем более такой славной давними рыцарскими традициями, как Лагнар, влияние высшей знати было ничуть не меньшим. Все эти герцоги, графы и бароны – настоящие господа в своих владениях – чинили суд и расправу по собственному усмотрению, а их вассалы полностью зависели от прихоти своих сеньоров.

Неизвестно как далеко зашла бы ссора двух самых влиятельных людей герцогства, если бы в дело не вмешался мэтр Ботер, королевский нотариус. Его присутствие на венчании было необходимо, так как именно он должен был составить и заверить брачный договор. Собственно, договор уже был составлен. В него оставалось лишь вписать имя победителя турнира.

– Позвольте мне, господин герцог и господин архиепископ, разрешить ваш спор, – с низким поклоном произнес этот пышно разодетый толстяк с объемистой лысиной. – Согласно законам королевства и старинным обычаям, мы можем без всяких колебаний признать данного юношу благородным рыцарем де Вильеном, если среди присутствующих знатных господ и благородных рыцарей найдутся двое, подтвердивших его звание своим рыцарским словом.

– Прекрасно! – воскликнул барон де Моран. – Если это так, то я готов дать свое рыцарское слово! Я не знаю никого, не в обиду будет сказано всем присутствующим, кто был бы более достоин рыцарского звания, чем этот благородный юноша.

Конрад поклонился с благодарностью. Ненадолго воцарилось молчание. Нотариус медленно обвел взглядом собравшуюся знать, но большинство рыцарей отводили взгляд или принимали безразличный вид. Тогда старый герцог произнес сам:

– Я даю свое слово за этого юношу, мэтр Ботер.

По рядам зрителей пронесся ропот. Кто мог бы возразить против слова герцога? Архиепископ прикусил губу, но промолчал. Конрад в самых изящных выражениях и с витиеватым поклоном поблагодарил правителя. Старик ласково улыбнулся и обменялся многозначительным взглядом с отцом Жерони. Представитель Великих Магистров, наблюдавший за всей предыдущей сценой с едва заметной усмешкой, вновь подал знак служкам приготовить все необходимое к церемонии.

Для ее проведения слуги расстелили перед центральным помостом ковер, на котором установили переносной алтарь, два больших канделябра со свечами и столик со всем необходимым для проведения обряда. Конрад и Молена стояли пред алтарем, а рядом теснились барон, Дарнок, Далина, рыжий Жанк, герцог и герцогиня, вызвавшиеся быть официальными свидетелями церемонии. Тут же находился и мэтр Ботер со своими письменными принадлежностями, а возле алтаря – отец Жерони и два церковных служки, которые должны были помогать ему проводить обряд. Но как только священник произнес первые слова, его прервал громкий крик, скорее похожий на рев:

– Стойте! Остановитесь!

У помоста стоял разгневанный де Гресир, о котором все забыли. Он уже почти оправился от сильного удара при падении и, хотя в голове у него все ещё шумело, а спина сильно болела, ярость придавала ему силы.

– Вы не можете обвенчать Молену с этим проходимцем! Победитель турнира – я!

– Граф де Гресир, – ледяным тоном произнес герцог Лагнарский, – извольте замолчать и не мешать церемонии. Вы проиграли турнир!