Однако было непохоже, чтобы Хендрик пришел убивать.

— Я пришел получить свои пятьдесят гульденов, — сказал он, стряхивая грязь с усов.

— Не понимаю, о чем вы?

— Мы с вами заключили контракт. Сделку. Вы предложили мне деньги, а я обещал сделать за вас дело. Вчера ночью. Я нашел того человека и сделал дело.

Иоахим. Он побил Иоахима.

— Но я не просил ничего делать. Я просто интересовался, можете ли вы это сделать.

— Ну, теперь уж поздно спорить и придираться к деталям. Дело сделано, и мне нужны деньги. Тем более что они у вас есть. — Он засмеялся и закашлялся. — Человек побит, а мне нужно убраться из города поскорее, пока стражники меня не схватили.

— Я вам ничего не дам, — сказал Мигель. — Я вас ничего не просил делать.

Грозная сила, которая всегда исходила от Хендрика, вырвалась наружу. Его лицо побагровело и зрачки расширились.

— Слушайте, Еврей, вы дадите мне эти деньги, если не хотите навлечь на себя проблемы, о которых даже не подозреваете. Если меня схватят, я не премину сообщить, что это было ваше поручение, так что подумайте об этом, и побыстрее. Я знаю, вы не хотите, чтобы нас видели вместе, поэтому давайте покончим с этим.

Стоило потратить пятьдесят гульденов, чтобы Хендрик исчез, поэтому Мигель пошел и отсчитал нужную сумму монетами, полагая, что Хендрик вряд ли возьмет банкноту.

— Насколько сильно вы его побили? — спросил он, протягивая деньги.

— В этом все дело, — сказал Хендрик. Он потер рукавом шрам на щеке. — Сильнее, чем я планировал. Думаю, зачем ему оба глаза. И одного довольно.

У Мигеля пересохло во рту.

— Вы ему вырвали глаз?

— Не вырывал, — поправил его Хендрик. — Он сам вытек. Такое иногда бывает, и что проку жаловаться, если ничего нельзя поправить.

— Убирайтесь, — сказал Мигель тихо.

— Он не понял, что произошло, почему я схватил его, и повалил на землю, и стал бить ногами по лицу. Он все время спрашивал: "Почему, почему, почему?.." — как девчонка, которую трахают в первый раз. Но я ценю честность. Я сказал, пусть спросит у Еврея. Еврей ему скажет почему, так как Еврей заплатил за это.

Мигель закрыл глаза и отвернулся. Молчание показалось ему вечностью. Он повернулся к мерзавцу:

— Зачем вы это сделали? Почему вы ему так сказали?

— Потому что мадам Дамхёйс взяла с меня обещание, что я не причиню вам вреда, несмотря на то, как вы с ней обошлись. Поэтому я решил, раз я не могу причинить вреда вам, я сделаю что-нибудь другое. И вот придумал.

— Убирайтесь, — повторил Мигель.

— Я не заставлю себя ждать, можете не сомневаться. Удачи, Еврей.

Хендрик сделал вид, будто приподнял несуществующую шляпу, и бросился вприпрыжку наутек по набережной канала. Мигель стоял на пороге и смотрел ему вслед. Когда он исчез из виду, Мигель все стоял и смотрел туда, куда он скрылся.

Потом он не смог бы сказать, как долго простоял там, в безрадостном и тошнотворном молчании. Наконец он обернулся и увидел свою служанку, хлопотавшую на кухне и смущенно делавшую вид, что не замечает его, будто это обычное дело, когда по утрам мужчины стоят у открытой двери в нижнем белье и смотрят вдаль. Позднее он очнулся и, с удивлением осознав, что занимается делами на бирже, не мог вспомнить ни как туда попал, ни какие сделки уже заключил. Интересно, подумал он, не благоразумнее ли эти сделки тех, что он заключал в здравом уме. Как он мог думать о делах? Его подруга Гертруда погублена и будет вынуждена жить в изгнании до конца своих дней. Иоахим побит, и, возможно, его жизнь висит на волоске. Его брат разорен и унижен.

Он ждал, что к нему придет стража и будет задавать вопросы о его роли в этом избиении, но этого не произошло. Когда через несколько дней он отправился на поиски Иоахима, дабы принести ему подарки и удостовериться, что им занимается лучший врач, он обнаружил, что Иоахим с женой поспешно покинули город со своей долей выручки от торговли кофе, вероятно, опасаясь того, что Мигель может отнять деньги. Голландец уехал в уверенности, будто все его дружеские жесты были не более чем прелюдией к очередному предательству.

Мысль об этом тяготила Мигеля, и никакие его биржевые победы не могли облегчить этой тяжести. Однако несколько недель спустя, когда Ханна получила свободу от Даниеля, он взял ее в жены и поклялся, что не будет больше горевать. Окунувшись в радости семейной жизни, он обнаружил, что не так уж трудно забыть и Иоахима, и Гертруду и вновь получать удовольствие от занятия делами. Он успокоился. Алферонда оказался прав в одном: было бы полной глупостью бросать торговлю кофе. Слух о биржевой дуэли между Мигелем и Паридо разошелся широко, и напиток стал завоевывать популярность. Мигель видел, как торговцы, возбужденные этим чудодейственным напитком, неистово выкрикивают свои предложения на бирже. В тавернах по всему городу дельцы начали требовать, чтобы им подавали кофе вместо пива или вина. Мигель все еще мог осуществить свою мечту и заработать баснословные деньги.

После того как у Ханны родился ребенок, она обнаружила, что у нее нет времени учиться читать, как она планировала, но она не жаловалась, даже в душе. Мигель знал, что она ждала девочку, но мальчика, Самюэля, она полюбила ничуть не меньше. Они обсуждали, как сообщить Даниелю, что мальчик от него, но сделанного назад было не вернуть. Мигель любил мальчика как своего ребенка. Впоследствии, когда у них родился второй сын, названный в честь его настоящего отца, Мигель понял, что отдает предпочтение ему. Временами он упрекал себя в том, что повторяет ошибки собственного лишенного объективности отца, но ничего с этим не мог поделать. Ему оставалось заключить, что некоторые вещи заложены в человеке от природы.

У большинства людей сейчас развитие бизнеса в голландский золотой век ассоциируется с торговлей картинами, которые считались скорее доставляющим эстетическое удовольствие товаром, чем предметами искусства, или с тюльпаноманией — сумасшедшей лихорадкой на рынке в 1630-е годы, так напоминающей недавний наш доткомбум с последующим крахом. Однако меня бизнес этого периода привлек своим абсолютным новаторством. Было бы преувеличением утверждать, что бизнес, каким мы его привыкли видеть сегодня, зародился в Нидерландах в семнадцатом веке, но справедливо предположить, что истоки современного бизнеса можно найти в этой эпохе и в этой стране. Голландцы разработали новые методы торговли — акционерные общества, товарные рынки, фьючерсы, акции и иные формы спекулятивной торговли: по большей части из необходимости. Окончив тяжелую и продолжительную войну с Испанией, голландцы в семнадцатом веке обнаружили, что у них нет ничего особенно ценного, кроме делового чутья, и благодаря этому коммерческому таланту сделали свою страну одной из самых могущественных в Европе.

Вдобавок данный период привлекал меня необыкновенной толерантностью голландцев. Победив испанцев-католиков, они предоставили католикам большую свободу, чем другие протестантские страны. Евреи также обнаружили, что во многих городах Соединенных провинций они могут пользоваться свободами, немыслимыми в остальной Европе. Испанские и португальские евреи, поселившиеся в Амстердаме, обнаружили, что их международные связи ценятся местными бизнесменами.