Еще не рассвело, но чувствовалось, что солнце вот-вот взойдет. Вокруг царила белесая мгла, какая бывает только перед рассветом. Я в буквальном смысле этого слова не держался на ногах. Боль в левом бедре стала невыносимой, а грудь давило так, что я не мог вздохнуть. Кафе «Орландо» находилось в трех минутах ходьбы от моего дома. Но я потратил, наверное, все пятнадцать, чтобы одолеть небольшой кусок улицы Эспартерос — двадцать метров, отделявшие меня от моей постели.

Я шел, цепляясь за витрину магазина напротив, где продавали всякие безделушки. Мимо проезжали редкие в такой час автомобили. Я очень боялся, что не смогу пересечь улицу. Но домой нужно было добраться.

Подождав некоторое время, я все же двинулся к своему подъезду, сильно хромая. Споткнувшись о бордюр, я упал на тротуар и чуть не разбил лицо. Пытаясь смягчить удар, я ободрал руки и здорово расшиб колени. Я закричал от боли. Потом с трудом поднялся на ноги, качнулся в сторону двери, успев, однако, переставить ноги и буквально повис на ней, вцепившись в ручку. Теперь предстояло попасть ключом в замочную скважину.

Это удалось мне с третьего раза.

Увидев привратницкую с затянутым желтой лентой выходом, я вспомнил мертвого Асебеса, белого и раздутого от газов. Вывалившись во внутренний дворик, я сообразил, что в глубине есть старенькая раковина. Меня вырвало. Умывание холодной водой несколько освежило голову. Я прислонился к стене, чувствуя себя лучше.

Я посмотрел на часы — было 6.45 утра. Небо быстро светлело. В воздухе веяло свежестью, осень уже вступила в свои права. Я собрал в кулак все силы, чтобы подняться к себе на четвертый этаж. В голове почему-то возник образ смуглого здоровяка из «Службы уборки Очоа», который, возможно, прикончил Асебеса. Я видел его после, но где?

Думай, Тони, думай. Где ты видел его? А может, это игра твоего больного воображения? Смуглый… низкий… крепкий… Да! Но этого не может быть! Это невозможно!

Теперь я четко его вспомнил. Это же один из преступников, что содержатся в одном блоке с Дельфоро. Боже. Да! Тот, что отвел взгляд, а потом обернулся, пересекая площадку для прогулок. Как же я раньше не понял? Он был вместе с другими заключенными.

Этот человек убьет Хуана Дельфоро.

Я достал мобильный, но никак не мог попасть пальцами по кнопкам. Мне нужно позвонить… но кому? Матосу? Тюремному начальству? И что я скажу?

Убрав телефон в карман, я постарался прийти в себя и начать мыслить ясно. Прежде всего необходимо подняться к себе и сварить кофе. Если я прав, то у Хуана Дельфоро были все основания говорить, что его жизнь в опасности.

Мне понадобилось по меньшей мере двадцать пять минут, чтобы добраться до своей двери. Два раза пришлось отдыхать, сидя на лестнице. Я достал ключ и попытался сунуть его в замок. Вообще это довольно простое действие, уже доведенное до автоматизма, но в тот раз я никак не мог найти скважину. Упав на колени перед дверью, я сосредоточенно тыкал ключом под ручку.

Услышав зовущий меня голос, я обернулся.

Ангус, облаченная в халат, высунулась из своей квартиры, делая мне какие-то знаки. Я никак не мог понять, чего она хочет.

— Тони, пойдем, прошу тебя.

Я с трудом поднялся на ноги.

— Ангус, сейчас не… не время.

— Тут та сеньора, она заснула на диване.

— На каком диване?

— На моем диване, она к тебе пришла. — Ангус опять замахала руками. — Пойдем, пойдем. Это жена твоего друга, Хуана. Она тут. — Ангус указала рукой вглубь комнаты. — Она спит сейчас, а вообще ждала тебя. Идем же!

Лола дремала на софе в гостиной, поджав ноги.

— Чего она хочет? — спросил я у соседки.

— Не кричи так, Тони, ты разбудишь сестер. Она пришла ко мне и сказала, что хочет поговорить с тобой. Мы болтали почти всю ночь, но недавно она уснула. Тони, ты простишь меня?

— Простить за что? Притормози немного, Ангус. Я туговато соображаю, мне надо выпить кофе. А то я вообще ничего не понимаю.

— Туговато соображаешь? Да ты пьян в стельку, Тони. Нализался так, что дальше ехать некуда. Видишь ли, дело в том… понимаешь, я… ну…

Она подошла к журнальному столику, выудила из кучи хлама квадратный сверток, размером с сигаретную пачку и протянула мне. Она предназначалась мне, а в графе «отправитель» было написано «Долорес Блумер».

— Его принес почтальон, когда тебя не было. Я хотела отдать тебе еще тогда, но ты… — Она еще немного понизила голос: — Ты не хотел оказать мне услугу, о которой я просила, и…

— Секунду, Ангус, погоди секунду. Не спеши так, я не совсем понимаю.

— Это потому, что ты надрался, парень. Не хочешь присесть? Иначе ты грохнешься на пол.

— Нет, я не упаду, все нормально, Ангус. Повтори еще раз, пожалуйста.

— Ну так вот, Тони. Я по-соседски частенько делаю тебе всякие одолжения, а потому забрала посылку, что оставил тебе твой дружок Дельфоро, а потом еще вот эту, присланную по почте. — Она кивнула на пакет у меня в руках. — А ты… ты не обращал на меня никакого внимания. И я разозлилась, очень… но сегодня эта девушка, — она показала на все так же безмятежно спящую Лолу, — все мне рассказала и, кажется, именно тут находятся те пленки, которые так важны для дела. А я… я не отдала их тебе, Тони. Ты простишь меня?

Я правильно расслышал? Посылка от Дельфоро? Боже мой, так она все время была здесь!

— Ангус, мне не за что тебя прощать. Это я самый настоящий… Ладно, забудем. Так зачем сюда пришла Лола?

Я окончательно запутался.

— Зачем пришла? Какие же вы, мужчины, глупые создания, боже мой. Она рассказала, что ты накричал на нее и обвинил в связи с Матасом…

— Матосом.

— Да не важно, Матос — Матас, или как его там, в общем, с адвокатом ее мужа. Как только такое могло прийти тебе в голову, Тони! Ты ведь считаешь всех женщин потаскухами, так? Бессовестный ты тип, Антонио Карпинтеро. Бедная девочка так страдала, она пришла передать тебе поручение от мужа, что-то очень срочное. — Ангус приблизилась и прошептала еще тише: — Этот Матас или Матос, или как его там, работает на «Тоталсекьюрити», он один из них. И он искал перчатки и пистолет, чтобы уничтожить их и окончательно утопить ее мужа.

— Да, все так, — раздался заспанный голос Лолы, которая потягивалась и терла глаза.

— Ой, детка, мы тебя разбудили… — заквохтала Ангус.

— Ничего, Ангус, ничего страшного. — Она повернулась ко мне: — Я звонила Хуану в тюрьму, и он рассказал, что узнал это благодаря одному из товарищей по заключению, у того был приказ убить моего мужа, но бедный парень сейчас умирает от туберкулеза и все выложил Хуану.

Я прервал ее, повернувшись к соседке:

— У тебя есть стул, Ангус?

Ангус притащила табуретку, и я опустился на нее.