Охранника подвела всепоглощающая любовь к начальству. И вбитые в мозжечок инстинкты телохранителя. Он слишком много внимания уделил перемещающейся в пространстве фигуре своего подопечного. И упустил мою.

Я развернул Очень Большого Начальника лицом к пистолету и надавил замком наручников на горло. Он захрипел.

— Опусти «пушку» на пол, — очень вежливо попросил я охранника. — Сцепи руки на затылке. И подойди ко мне спиной. Пока у твоего шефа кислород не кончился.

Охранник положил под ноги пистолет и медленно попятился в мою сторону. Теперь он был настороже. Но теперь быть настороже было бессмысленно. Свой бой он уже проиграл.

Но сейчас непременно попытается отыграть очки. Костяшками левой руки в висок. Или каблуком — в голень. Или проделать какой-нибудь другой подобный пируэт. Но сейчас — не тогда, не в комнате, где меня повязали. Сейчас у него этот номер не пройдет. Сейчас игра в поддавки кончена.

Я не стал искушать судьбу. И как только охранник приблизился ко мне на достаточное расстояние, за секунду до его встречного выпада ударил носком ботинка в шею. Не очень сильно. Чтобы не убить. Но так, чтобы отключить. На время.

Охранник охнул и упал.

Хозяин вдохнул воздух.

— Дурак ты! — хрипло сказал он. — Теперь мы будем торговаться с тобой на совсем других условиях.

— На каких?

— Просто на жизнь. Без излишеств.

— Но пока за горло держу я вас. А не вы меня.

— Это временное преимущество. Скоро все изменится.

— А это как получится…

За моей спиной тяжело дышал Козловский-Баранников.

Я подобрал уроненный охранником пистолет и открыл вытащенным из кармана его пиджака ключом наручники.

— Слышь, Козловский! Где у них тут главный компьютер? — спросил я, вставляя в ручку двери ножку стула. Дверь была добротная, дубовая, рассчитанная минут на десять активного натиска превосходящих сил противника.

— Главного компьютера нет. Он в сейфе, в соседнем помещении. Здесь только клавиатура, дисковод и монитор, — отозвался Очень Большой Начальник. — Увы. Для тебя увы.

— А где ключ от сейфа?

— Тоже не у меня. И тоже в сейфе.

— Тогда придется обходиться одним дисководом.

— Зачем тебе дисковод? — чуть насмешливо спросил Начальник.

— Например, чтобы стереть всю информацию. К чертовой матери! На правах авторского надзора.

— У тебя ничего не получится. У тебя не получится даже войти в систему.

— У меня — нет. У него получится, — кивнул я на Козловского-Баранникова. — Давай запускай. Баранников не тронулся с места.

— И помни об инвентарном номере на пустой могиле. На твоей могиле.

И я показал Баранникову пистолет. Вблизи. И со стороны дула.

Он зажмурил глаза и подошел к монитору.

— Входи в систему.

— Я не могу. Здесь установлены пароли.

— Баранников! — Я посмотрел на него с некоторым даже удивлением. — Тебе ли говорить о паролях? И мне ли, который осведомлен о твоих способностях лучше, чем кто-нибудь? Взламывай защиту!

— На это потребуется время, — пролепетал Баранников, косясь на Хозяина кабинета. Он все еще не понял, кого ему надо было бояться больше. Его все еще парализовывал страх. Который можно было выбить только более сильным страхом.

— Десять минут! — сказал я и сильно, по-настоящему сильно, несколько раз ударил его по лицу. До крови.

Я не испытывал угрызений совести. Мой бывший коллега заслужил большего, чем просто зуботычин. Хотя бы равного тому, что по его милости получил Александр Анатольевич.

— К станку! Козловский!

И еще один удар. Чтобы разрушить свой образ добросердечного человека.

Размазывая по лицу кровь и испуганно оглядываясь, Баранников придвинулся к клавиатуре.

— Остановись! — твердо сказал Очень Большой Начальник. — Если ты поможешь ему — ты умрешь. Но эта смерть тебе покажется лишь избавлением. От предшествующих мук.

— Не мешайте мне работать с моим бывшим подчиненным, — попросил я. — Вы ломаете воспитательный процесс.

И ударил Баранникова еще раз. И снова до крови.

— Пойми, — сказал я ему, вытирая о его же рубаху кровь с костяшек пальцев. — Они тебя будут мучить еще только потом. А я тебя изобью сейчас. До смерти! И снова ударил. И снова по лицу. Только по лицу! Своим поведением, обращением, своими не самыми изысканными манерами я напоминал дворового хулигана. Типичного. Которого и хотел напоминать. И которых с детских лет более всего и сторонился и боялся благовоспитанный мальчик Коля Баранников.

— Ну, ты понял меня? Понял?! Тогда шустри. И делай, что тебе велели. Пока я окончательно не рассердился.

И вновь кулаком в подбородок.

Правильно выбранный, узнаваемый на уровне безусловных рефлексов тон обращения возымел свое действие. Козловский-Баранников начал ломать пароли. Очень быстро. Примерно с такой же скоростью, как вытряхивал когда-то в детстве мелочь из карманов в ладони хулиганствующих старшеклассников.

Есть первая степень защиты

Есть вторая

В углу злобно шипел наблюдавший за происходящим Хозяин кабинета. Но молчал. Наверное, у него в подростковом возрасте тоже не все складывалось благополучно. С учащимися старших классов.

Есть третья.

Компьютер открыт. Для пользователя. То есть для меня.

— Больше сюрпризов не предвидится? Нет? Ну смотри! — показал я кулак Козловскому-Баранникову. Который уже мало напоминал Козловского-Баранникова. А больше боксера-профессионала после вчистую проигранного боя, сопровождавшегося частыми падениями на ринг. Лицом вниз.

— Интересно, как вы собираетесь стирать память, если программы уничтожения на этом компьютере попросту нет, — подал голос Начальник. — Рашпилем?

— Дискетой.

— Не смешите меня. У вас не может быть никакой дискеты.

— Это почему не может?

— Потому что вас до прихода сюда обыскали три раза.

— И даже в ванне помыли. И даже во все скрытые от широкой общественности места заглянули.

— Ну вот видите! Нет у вас никакой дискеты. Неоткуда ей взяться. Лучше давайте прекратим эту комедию. У вас еще остается шанс…

— У меня точно дискеты нет. И не могло быть. Но вдруг она была не у меня, а у моего сообщника? Который до поры до времени не высовывался. Например, у вашего телохранителя. О таком повороте сюжета вы не размышляли?

— У моего телохранителя? — в голос расхохотался Хозяин кабинета. — Который ваш сообщник… Выговорите абсолютную чушь.

— А вдруг не чушь? Вдруг так оно и есть? Ведь покупаются все! А кто не покупается, тот убеждается. Разными действенными способами. Разве не так? Разве он исключение из правил? Ну подумайте сами… Ну вдруг? Иначе зачем бы я лез волку в пасть? Без надежды выбраться обратно…