– Ну надо же! – хмыкнул Эдмонд Анатольевич, окинув фигуру Горшина хмельным взглядом, еще не понимая ситуации. – Жив, курилка. Неужели я тебя недооценил?

– Нелюдь! – сказал Тарас так, что в зале лопнула хрустальная люстра.

– Убейте его! – каркнул президент «Купола», меняясь в лице.

Телохранители схватились за оружие, но поздно, поздно и очень медленно. Они не владели своим временем и не умели изменять реальность.

Тарас мог!

Он выстрелил из «болевика» четырежды, прежде чем парни в фиолетовой униформе добрались до курков пистолетов-пулеметов, и зал заполнили истошные вопли, заставившие оглядываться на яхт-клуб даже пешеходов на набережной.

– Ты не сможешь меня… – начал Рыжайс, меча глазами молнии.

– Смогу! – одними губами произнес Тарас, разряжая в него «болевик», затем медленно, страшно, с непреодолимой силой выговорил: – Навь зовет тебя, нелюдь! Умри!

Глаза Эдмонда Анатольевича полезли на лоб. Он побелел, привстал, словно собираясь освободиться от коляски, но рухнул обратно, выгнулся и завыл от боли, как только что выли его слуги. Затем снова встал – на ноги, хотя до этого не ходил! – посмотрел на Тараса черным взглядом.

– Ты опередил меня, Незавершенный. – Это уже заговорил не президент «Купола», а тот, кто жил в нем долгое время, – Конкере. – Но я вернусь! И тогда тебя не спасет даже инфарх…

Рыжайс вздрогнул, глаза его стали пустыми и мертвыми, он схватился руками за воздух, словно пытаясь удержать кого-то, и упал в коляску безвольной массой. Через мгновение он был мертв. Лишь в воздухе некоторое время мистически металось эхо его слов:

– Я вернусь-вернусь-вернусь-нусь-нусь…

Тарас бросил «болевик» на пол, повернулся и вышел.

Механик в оранжевой безрукавке ждал его на причале, вертя головой и приплясывая от нетерпения.

– Кто там кричал? – жадно спросил он. – Аж жутко стало!

– Дьявол, – коротко ответил Тарас.

Отвязав катер, он прыгнул в него, завел двигатель, не обращая внимания на крики механика, и вывел катер на простор Живописной бухты, в начинающийся ливень…

На следующий день, похоронив Тоню, он позвонил Завьялову и сказал, что принимает его предложение…

Через полгода в стране появилось «Чистилище».

Москва – Чисмена

июль 2001