В этот раз коридоры Университета были полны юношей в странных одинаковых одеждах, высокомерно посматривавших на таких посетителей, как я. Будущая правящая элита Ангера, дворяне, выбравшие гражданскую службу. Достаточно богатые, чтобы оплатить своё обучение, и достаточно знатные, чтобы их приняли в Университет.

Все они младше меня: в моём возрасте норну уже полагалось служить на благо отечества. Либо начинать, если выбрал мирную стезю, либо продолжать, если военную.

Нет, офицерами тоже не становились просто так: мальчиков подростками отдавали в специальные пансионы, где к восемнадцати годам они нередко знали столько, сколько вертопрахи-студенты не постигали к двадцати одному. Обо всём этом я судила по книгам.

Догадываюсь, что обучение будущих офицеров было суровым, но насыщенным: преподавалось не только военное дело, но и общеобразовательный курс со всеми основными предметами, от истории до математики, этикет и танцы. Во всяком случае, хозяин — человек образованный, с развитым вкусом. А ведь он, судя по всему, тоже окончил такой пансион.

Чему учили в Университете, не знаю, но туда поступали по наборам, производимым министерствами, предварительно выдержав испытания перед учёным советом.

Кажется, направлений было три: дипломатия, право и управление. Заниматься чем-то другим родовитому норну считалось позорным, для этого годились дворяне без титулов и простые аверды. А высокородным пристало быть судьями, начальниками, городскими главами и министрами.

Не знаю, какая служба — мирная или военная — считалась почётнее. Иногда они и вовсе смешивались: к примеру, высший офицер мог возглавить город или министерство внутренних дел.

Существовал и третий вариант, когда дворянин оставался землевладельцем, как в стародавние времена. Но большинство предпочитало поручить эти обязанности управляющим.

Пара студентов, проходя, снизошла до простеньких комплиментов моей особе, живо интересуясь, кого пришла навестить «такая хорошенькая сестрёнка», и не хочет ли она покататься вместе с ними. Я ответила вежливым отказом и улыбнулась. Интерес ко мне был потерян. По одежде видно, что не знатная, но то, что торха, точно не подумали. Браслета ведь под шубкой, перчатками и накидкой не видно.

В магическое крыло на этот раз попала с помощью ученика волшебника, любезно согласившегося открыть потайной проход взамен на помощь в переносе кипы бумаг, исписанных абракадаброй.

Идти по тёмной лестнице одной было страшно, поэтому выпросила у юноши светящийся кристалл, которой тот использовал вместо светильника.

А Тьёрну больше нравились огненные шары…

Быстро, благо не в первый раз, миновала и библиотеку, и комнаты с усердно трудившимися на благо Арарга или, по случаю послеобеденного времени, предававшихся чревоугодию и разговорам магами (оказывается, между собой они всё же общались) и оказалась возле мрачной лестницы на нижний этаж.

Факелы тускло мерцали, сгущая тени, так что выпрошенный кристалл оказался не лишним.

Спускалась на ощупь, крепко держась за перила. Прислушивалась, вздрагивая от каждого звука, даже собственных шагов — не хотелось стать случайной жертвой чьего-то эксперимента.

В этот раз двигалась медленнее, чем прежде, когда приходила сюда вместе с Тьёрном, а благодаря свету кристалла видела больше, поэтому смогла осмотреться.

Длинный коридор, ряд тяжёлых дверей без ручек и запоров, но на вид такие крепкие, что выдержат любой таран. Он вывел в огромное помещение со сводчатым потолком и полыхающей пламенем пентаграммой, вписанной в ромб и круг. На узлах соприкосновения фигур лежали какие-то камни, а на небольшом столике рядом стоял сосуд с тёмно-вишнёвой жидкостью. Поняв, что это, вскрикнула и, отшатнувшись, чуть не выронила кристалл.

Со страха метнулась в тупиковое ответвление коридора и оказалась возле решётки, за которой вповалку спали хыры. Судя по всему, их чем-то опоили.

Всего — человек десять, девушки и юноши. Девушек больше: видимо, для ритуалов использовали в основном их. А вот кровь брали у юношей — почти у каждого перебинтованы запястья.

Все практически обнажённые, как-то странно пахнущие. У некоторых на груди и животе — нанесённые тушью и охрой письмена, магические знаки.

Нет, их тут не держат: нет следов еды и чего-то, похожего на уборную. Значит, привезли откуда-то для нужд магов.

Стараясь не потревожить их, отступила в темноту, вернувшись в знакомый зал жертвоприношений. А, может, просто место вызова демонов или духов — с чего я взяла, что здесь кого-то убивали?

Теперь оставалось сориентироваться и найти рабочий кабинет Тьёрна.

Вернулась в главный коридор, вспомнила, сколько примерно дверей видела и как выглядит та самая, нужная, и двинулась дальше.

Разумеется, я заблудилась и плутала бы невесть сколько, если бы не «добрая душа» в виде разозлённого перестуком каблучков мага, нараспев произносившего заклинание над плотным сгустком воздуха. Я мешала ему сосредоточиться, разрушала плетение, поэтому была сначала послана вон, а потом и к Тьёрну, зато с чётким указанием, где и как его искать. Выражения волшебник не выбирал, но я всё равно поблагодарила.

В волнении замерла у двери (интересно, это кабинет или комната для изысканий?) и постучалась. Не получив ответа, аккуратно просунула пальцы в щель между дверью и косяком и потянула на себя, с трудом приоткрыв.

Любезный маг послал меня в то самое помещение с алтарём. Его освещали те же знакомые светильники, сейчас горевшими вдвое ярче.

Всё вокруг пропитал запах сандала.

Полупрозрачная плита таинственно мерцала, будто бриллиантовая, а графитные линии октаэдра слегка пульсировали, образуя волны. В центре фигуры находился обнажённый по пояс Тьёрн с распущёнными волосами и двумя странными предметами в разведённых руках. Он стоял спиной ко мне, не неподвижно, а изгибаясь вместе с октаэдром, начертанным на полу. Мускулы напряжены, на коже в нескольких местах — бисеринки пота.

Нужно было либо закрыть дверь, либо осторожно окликнуть его, а я просто смотрела. Вернее, рассматривала.

Было одновременно и страшно, и интересно.

И эти движения Тьёрна… Я бы так не смогла: увы, обделила пластикой природа.

Не знаю, сколько всё это длилось, но контур октаэдра вдруг отделился от пола, будто полупрозрачные ширмы, постепенно скрывая фигуру мага, уже неподвижную, склонившуюся над плитами с вытянутыми руками и идеально прямой спиной.

Встряхнув волосами, он начал нараспев что-то говорить, потом резко выпрямился, вскинул руки — и обернулся.

Занавес контура мгновенно рухнул, обдав невидимыми брызгами прохлады. Дрогнул и замер, превратившись в обыкновенный рисунок.

— Иалей, ты соображаешь, что делаешь?!

Вытерев пот со лба, Тьёрн скрепил волосы любимой заколкой с драконом (она сама возникла в пальцах), и вышел за пределы октаэдра. Сжал в кулаке подвеску и шагнул к алтарю, гася его сияние прикосновением свободной руки.