Голинджер, как и многие другие обозреватели, считала, что уличные встречи и беседы Чавеса с ньюйоркцами имели большое значение для нейтрализации насаждаемых СМИ негативных пропагандистских стереотипов о личности венесуэльского президента — «гориллы, пытающейся разрушить Соединённые Штаты». Впрочем, журналистка пожалела, что Чавес не получил полезных рекомендаций от своих советников перед визитами в Университет Купер Унион и церковь Маунт Оливет. Например, выступая в университете, Чавес назвал достойными подражания таких американцев, как Авраам Линкольн и Марк Твен, хотя, по мнению Голинджер, важнее было бы вспомнить о Сьюзан Б. Энтони. Она была активисткой движения за женские права и социальную справедливость и часто выступала в этом университете. Благодаря Энтони женщины Соединённых Штатов завоевали право участвовать в выборах.

В Белом доме забили тревогу: «Чавес хочет разрушить нашу страну и наш образ жизни. Чавес проталкивает что-то вроде “расизма наизнанку”, настаивая на расширении прав индейцев и вообще “цветных народов” и предоставлении им доступа к власти». «Чавес не имеет права приезжать в США для того, чтобы говорить плохо о Буше», — заявляли конгрессмены от Республиканской и Демократической партий, являя этим редкое единодушие мнений. Печатная пресса вторила телеканалам Си-эн-эн и FOX, клеймя Чавеса «опасным типом», «сумасшедшим», «врагом» Соединённых Штатов.

На «провокационную выходку» Чавеса американские власти ответили быстро. Они отыгрались на министре иностранных дел Николасе Мадуро. Он был задержан в аэропорту Д. Ф. Кеннеди в Нью-Йорке под предлогом «наличия в его экипаже подозрительных предметов», а также по подозрению в «террористической деятельности»(Акция аналогичного характера была предпринята спецслужбами США в отношении генерального консула Венесуэлы в Чикаго Мартина Санчеса в нью-йоркском аэропорту Ла-Гуардия.). У министра изъяли паспорт и авиабилет. Применив грубую физическую силу, полицейские хотели надеть на Мадуро наручники, а потом затолкали его в «отстойник» — тесное помещение, напоминающее тюремную камеру. Выручать министра в аэропорт приехали посол Венесуэлы в ООН Франсиско Ариас и венесуэльский посол в США Бернардо Альварес. Вскоре Мадуро был освобождён.

Чавес осудил незаконные действия администрации Буша, опроверг выдумки о «террористическом прошлом» Мадуро, который не принимал никакого участия в событиях 4 февраля 1992 года, в чём его обвинили американцы. «Агрессия против нашего министра, — сказал Чавес, — это новая провокация Мистера Дьявола». Представительство Венесуэлы в ООН заявило официальный протест. Были привлечены видные адвокаты для выяснения всех обстоятельств и подготовки судебного процесса. Мадуро, вернувшись в Каракас, призвал всех членов ООН предпринять шаги к переносу штаб-квартиры организации, поскольку Соединённые Штаты «не уважают человеческую жизнь и международное право».

С того времени, как в декабре 1998 года Чавес впервые одержал победу на выборах, в Венесуэле прошло несколько избирательных кампаний и референдумов, на которых Чавес неизменно брал верх.

Противники начали понимать, что при такой позитивной настроенности электората силовые варианты свержения Чавеса не пройдут. Поэтому даже самые убеждённые враги президента перестали потрясать кулаками. Венесуэльское общество устало от конфронтации. Среднему классу надоели провоцирующие заклинания и обещания оппозиционных лидеров «вот-вот свалить» Чавеса. Чависты, удовлетворённые торжеством своего правого дела, спешили воспользоваться плодами победы. В воскресные дни и в праздничные даты исход горожан к побережью вновь приобрёл эпический характер, причём расслабляющая «пляжная платформа» объединяла и чавистов, и их оппонентов.

В рядах противников Боливарианской революции началась перегруппировка сил. «Непримиримые» прежде лидеры, кажется, вняли сетованиям Чавеса на то, что в Венесуэле нет «нормальной оппозиции, с которой можно было бы иметь дело». На весьма показательных президентских выборах 2006 года на первый план выдвинулись новые имена и партии.

Специально под губернатора нефтяного штата Сулия Мануэля Росалеса(Мануэль Антонио Росалес Герреро (р. 1952) — вся его жизнь связана со штатом Сулия, где он начал политическую карьеру в рядах партии Accion Democratica. Дважды избирался мэром города Маракайбо, два срока подряд был губернатором штата Сулия (2000–2008). Поддержал апрельский переворот 2002 года, назвав это позднее своей серьёзной ошибкой. В 2006 году стал единым кандидатом от оппозиции на президентских выборах, но проиграл Чавесу. В 2009 году из-за угрозы ареста по обвинению в коррупции покинул Венесуэлу и получил политическое убежище в Перу.), претендовавшего на лидерство в национальном масштабе, была создана партия Un Nuevo Tiempo («Новое время»). В столице набирала вес партия Primern Justitia («Справедливость прежде всего»), в которой заправляли венесуэльские политики «новой волны» во главе с Хулио Борхесом. На слуху у всех были имена Леопольдо Лопеса и Энрике Каприлеса, тогдашних алькальдов Чакао и Баругы, богатых районов Каракаса. С новыми лидерами были вынуждены сотрудничать могущественные некогда партии Четвёртой республики — COPEI и Action Democratica, — не обладавшие реальными возможностями возвращения к власти. Тогда же во весь голос заявили о себе студенческие лидеры из частных университетов, в которых античавистские настроения всегда доминировали. Парадоксальным выглядело то, что Центральный университет, который считался в годы Четвёртой республики рассадником революционных идей и дал «путёвку в жизнь» плеяде левомарксистских деятелей и партизанских «команданте» в 60—70-х годах прошлого столетия, стал очагом «сопротивления» боливарианскому процессу.

В той избирательной кампании Мануэль Росалес так и не сумел преодолеть в себе провинциального политика. Недоверчивый взгляд, внутренняя напряжённость, неулыбчивость — полная противоположность раскованности Чавеса. Отсутствие харизмы и упорные слухи о связях Росалеса с мафиозными структурами штата и Колумбии стали серьёзным препятствием для того, чтобы он получил общенациональное признание. Не помогла ему и поддержка Соединённых Штатов. Чавес не считал Росалеса равноценным конкурентом, издевательски окрестив его «философом из Сулии», намекая на эмоциональную зажатость и меланхоличность кандидата от оппозиции, на его скудные ораторские данные и ограниченный интеллектуальный багаж. «Мы ведём избирательную кампанию не против Росалеса, а против Империи, её гегемонии, — разъяснял Чавес во время своих поездок по стране. — Мы противостоим дьяволу, и мы разгромим его, в декабре мы отправим самую мощную Империю на планете в нокаут».

Таким же слабым соперником оказался Хулио Борхес, крупноголовый, бровастый, с хорошо поставленной речью и интеллигентными манерами. Оппозиция надеялась, что он сможет консолидировать протестную «античавистскую» энергию населения, в особенности её пассивного сегмента, так называемого «ni-ni». Борхес очень старался зацепиться в сознании электората, демонстрировал свою демократичность, широту политических взглядов, терпимость к боливарианским оппонентам. «Если я добьюсь победы, — заверял он, — то не стану отказываться от социальных миссий, которые действуют в стране. Самые эффективные и полезные из них будут сохранены и усовершенствованы».