Во внутреннем дворе дворца появились первые признаки жизни — рабы бросились вперед, чтобы схватить императорских коней под уздцы. Потом в портик дворца вышли члены совета десяти. Они окружали юного царя, словно защищая его. Как только колесница остановилась, Кассий Лонгин соскочил и протянул вверх руки, чтобы спустить Зенобию. Даже не обернувшись на Аврелиана, она быстро пошла к своему сыну.

Члены совета десяти, присутствовавшие солдаты и рабы — все склонились перед царицей, расступаясь, чтобы дать ей дорогу. Мать и сын посмотрели друг на друга, а потом Ваба с искренним волнением произнес:

— Хвала богам, ты невредима, мама!

На мгновение Зенобия закрыла глаза, а потом глубоко вздохнула.

— Я отдала бы жизнь за наш город, Ваба, — тихо произнесла она.

— Это ненужная жертва, мама. Мы оба знаем это, не правда ли?

» Как я могу сердиться на него, — быстро пронеслось у нее в голове. — Он выполнил свой долг по отношению к Пальмире так, как он понимал его. Именно я дала ему царскую власть. Это не в моих обычаях, но он такой же стойкий, как я «.

Зенобия протянула к сыну руки, он быстро шагнул вперед и очутился в ее объятиях.

— Я знаю, ты сердишься на меня, — прошептал он, — но они так или иначе захватили бы город любой ценой. Я не мог допустить, чтобы ты погибла, мама. Не мог!

Внезапно на глазах у нее показались слезы и полились по щекам.

— Может быть, они все-таки позволят тебе править, — прошептала она ему в ответ, крепко обнимая его. — Я возьму всю вину на себя, Ваба. Я не допущу, чтобы тебя наказывали вместо меня, и не приму от тебя больше никакой галантности!

Она отступила назад, и ее прекрасное лицо стало серьезным в своей решимости.

Вабаллат мягко смахнул случайные слезинки со щек своей матери.

— Ради моего отца? — тихо поддразнил он ее.

— Да! — ответила она, улыбнувшись ему, а потом с подозрением спросила:

— А почему это ты вдруг сделался таким сговорчивым? Поистине Флавия совершила чудо. Она сделала из тебя зрелого мужчину за шесть коротких месяцев вашего брака.

— Я начинаю осознавать, что значит быть не только царем, но и родителем, мама, — тихо ответил Ваба. — Флавия беременна.

— Так, значит, она и вправду неважно себя чувствовала? Зенобии была приятна эта новость, но в то же время чей-то тихий голос нашептывал ей, что она еще слишком молода, слишком прекрасна, слишком чувственна, чтобы стать бабушкой. Ей ведь всего лишь тридцать четыре года!

Потом чей-то резкий голос разрушил ее мечты.

— Если это твой сын, богиня, я хочу, чтобы ты представила меня ему!

Рядом с ней стоял Аврелиан. Зенобия подняла взгляд, испытывая некоторое раздражение.

— Вабаллат, сын мой, перед тобой могучий римский завоеватель Аврелиан.

Ее дерзкий взгляд словно хлестнул императора. Потом она произнесла:

— Мой сын, царь Пальмиры.

Оба мужчины холодно смотрели друг на друга, а потом Аврелиан насмешливо произнес:

— Вы не скажете мне:» Добро пожаловать в Пальмиру!«, Вабаллат?

— Не думаю, что это необходимо, — последовал спокойный ответ. — Вы, римляне, кажется, совершенно не беспокоитесь о том, приветствует вас город или нет.

Аврелиан пристально посмотрел на молодого человека.

— В тебе есть очень многое от твоей матери, мальчик, — ответил он.

— Благодарю вас, господин.

Ваба оставался совершенно спокоен, и Зенобия гордилась Им.

— Мы побеседуем во Дворце! — огрызнулся император. — И вы все тоже, — продолжал он, махнув рукой в сторону беспокойно ожидавших членов совета. — Кассий Лонгин, показывай нам дорогу! Гай Цицерон, ты будешь сопровождать меня.

В дверях главного зала совета Аврелиан остановился и сказал Зенобии:

— Ты, богиня, — нет! Это мужская работа. Лонгин увидел, что яростное возражение уже готово сорваться с ее губ, но прежде, чем это произошло, заговорил царь.

— Царица — член нашего совета, цезарь. Без нее мы не можем провести законное собрание.

— И не будем проводить, — вмешался убеленный сединами престарелый Марий Гракх.

— Если вы будете иметь с нами дело, — внес свою лепту Антоний Порций, — то царица должна быть с нами, цезарь. Мы не хотели бы выказывать вам неуважение, но таковы уж наши обычаи. Мы знаем, что если вы примете их, то поступите справедливо.

Аврелиан, взглянув на членов совета и увидев, что они непоколебимы, смягчился. Он надеялся унизить ее в присутствии правительства, но, о боги, они определенно верны ей! Он испытывал почти зависть к такой преданности.

— Что ж, если таков ваш обычай, царица может принять участие в этом собрании, — небрежно бросил он.

Он вошел в зал совета и уселся в конце длинного стола.

— Садись в другом конце, мама! — тихо сказал Ваба, и Зенобия поняла, что ее сын дает ей позволение играть ведущую роль в предстоявших переговорах.

Она уселась с царственным видом и кивнула, дав понять Вабе и членам совета, что они тоже могут сесть.

Все это не ускользнуло от внимания Аврелиана. Избавиться от нее казалось ему почти позором. Однако, как бы он ни восхищался ею, она была опасным врагом, которого Рим не мог себе позволить. Она захотела получить всю Восточную империю и взяла ее. Если оставить ее в Пальмире, она снова поднимет восстание. Он взглянул на собравшихся людей, сидевших за столом, и сказал:

— Пальмира больше не является царством. Ей немедленно будет возвращен статус провинции.

Император снова сел. Он ожидал возражения и не ошибся. Члены совета заговорили все разом. Их голоса возвысились в могучем протесте против решения, которое показалось им деспотическим. Они ожидали переговоров, смещения Зенобии, даже торговых санкций и тяжелых штрафов. Но только не этого! Они открыли ворота и позволили римскому императору войти в их город, и вот чем он им ответил!

— Тихо!

Голос Зенобии унял всю эту какофонию. Она взглянула на императора, сидевшего за дальним концом стола.

— Вы чрезмерно суровы, цезарь.

При этих словах он с радостью заметил, что она впервые произнесла его настоящий титул, причем без всякого сарказма.

— Это я во всем виновата, а не Пальмира. Не наказывайте город и моего сына. Лучше накажите меня. Вабаллат будет хорошо служить вам. Он ведь не только мой сын, но прежде всего сын своего отца, а мой муж всегда оставался верен Риму. Именно он оборонял восточные границы империи от персов. Несомненно, вы примете это во внимание, прежде чем выносить окончательное решение.

Она была близка к тому, чтобы умолять его, и Аврелиан понял это.

— Почему я должен обращать внимание на ваши слова, царица Пальмиры? Ваш сын еще не проявил себя, а кроме того, он еще молод. Приведите мне хотя бы одну вескую причину, по которой мне следовало бы прислушаться к вам!