* * *

С пистолетом в руках Генри шагнул к Отере.

— Отпустите его!

Нож прижался к тонкому горлу мальчика еще сильнее, по шее потекла струйка крови. У Денала задрожали руки и ноги.

— Назад, профессор! Или я выпущу мальчишке кишки.

Подавляя ругательство, Генри сделал шаг назад.

Глаза монаха были дикими и жестокими.

— Выполняйте все, что я скажу, и все останутся живы! Мне плевать и на вас, и на мальчишку. Меня волнует только золото. Я заберу его с собой, а вы останетесь здесь. Все по-честному, не так ли?

Генри посмотрел на Мэгги и Сэма.

— Может, сделать так, как он хочет? — прошептал профессор.

Мэгги прищурилась и, отступив немного в сторону, резко бросила монаху:

— Поклянитесь! Поклянитесь на распятии, что отпустите нас.

С недовольным видом Отера дотронулся до серебряного креста.

— Клянусь.

Некоторое время Мэгги пристально вглядывалась в лицо монаха, затем осторожно положила оружие на пол. Генри сделал то же самое. После этого они все отошли на несколько шагов.

Приблизившись к оставленному оружию, Отера толкнул мальчика к археологам, и тот отлетел к Мэгги. Монах убрал длинный кинжал в потайные ножны на запястье. Теперь Генри понял, как этому человеку удалось освободиться от веревок. Ему захотелось как следует стукнуть себя. Никому из них даже в голову не пришло обыскать лежавшего без сознания монаха.

Тот с усмешкой нагнулся и поднял свой пистолет. Винтовку Отера протянул все еще стоявшему на коленях возле стены охраннику. Однако тот отказался ее взять. Его глаза были прикованы к храму, а губы шевелились в безмолвной молитве.

Выпрямившись, Отера наконец и сам заглянул в комнату. Он оцепенел, а затем ошеломленно отпрянул назад. На его лице сиял золотистый свет. Губы монаха растянулись в широкой улыбке.

— Dios mio!

Когда он снова повернулся к археологам, его глаза были круглыми от изумления.

— Что, впечатляет? — спросил Сэм.

Монах прищурился от света факелов. Он узнал техасца, нахмурился и пробормотал:

— Я... я думал, что застрелил тебя.

Сэм пожал плечами:

— Не вышло.

Отера оглянулся на золотую пещеру и перевел взгляд на своих противников. Он снова поднял пистолет.

— Не знаю, как уж ты смог выжить, но на этот раз постараюсь тебя прикончить. Всех вас!

Мэгги встала между ним и Сэмом.

— Вы дали клятву! На кресте!

Свободной рукой Отера сорвал с себя серебряное распятие и отшвырнул его назад.

— Аббат был придурком, — рявкнул он. — Как и все вы. Весь этот бред о прикосновении к божественному разуму — дерьмо собачье! Аббат никогда не понимал настоящих возможностей этого золота.

— И в чем же они заключаются? — спросил Генри, придвигаясь к Мэгги.

— Сделать меня богатым! Многие годы я терпел презрение аббата, когда он продвигал наверх других, чистокровных испанцев. С этим золотом я больше не буду наполовину индейцем, наполовину испанцем. Мне не придется больше склонять голову и играть роль низкого метиса. Я стану новым человеком.

Глаза Отеры ярко засверкали. Генри подошел еще ближе.

— И кем, по-вашему, вы станете?

Отера навел на него пистолет.

— Тем, кого все уважают, — богатым!

Монах хрипло засмеялся и нажал на курок. Генри зажмурился и задержал дыхание, готовясь упасть назад. Но выстрел почему-то пришелся в потолок, с которого посыпались синие искры.

Когда грохот выстрела умолк, послышался еще один звук.

— А-а-ах...

Отера поперхнулся и схватился за грудь. Между его ребер торчал наконечник копья. Монах был приподнят над землей. Он застонал, и изо рта, который открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег рыбы, хлынула кровь. Пистолет с грохотом упал на каменный пол. Затем голова Отеры бессильно склонилась на грудь, и он испустил дух.

Державший копье отшвырнул неподвижное тело в сторону и шагнул вперед. Одежда этого человека была изорвана и опалена огнем.

— Пачакутек! — выкрикнул Сэм.

Инка рухнул на колени перед храмом. По испачканному сажей лицу потекли слезы.

— Мой народ... — пробормотал вождь по-английски. — Все погибли.

Из темноты вслед за ним вышел еще один человек.

— Норман! — Мэгги подбежала к фотографу. — Что случилось?

Норман покачал головой, глядя на застывшее тело монаха.

— По дороге я наткнулся среди мертвых на Пачакутека. Он шел в храм, за теми, кто собирался оскорбить его бога. Я уговорил его помочь.

Но в голосе фотографа не было радости. Его лицо осунулось. Он взглянул на Денала и виновато потупился. Однако мальчик подошел к Норману и крепко его обнял.

— Ты нас спас, — просто сказал Денал.

Сжимая его в объятиях, Норман не сдержал слез.

В стороне стонал Пачакутек. Он склонился перед храмом и, раскачиваясь взад-вперед, молился на своем родном языке. Утешить этого человека было невозможно. Из-под его одежды прямо в золотой храм текла кровь. Похоже, Пачакутеку самому угрожала смерть.

Генри приблизился к вождю. Если Мэгги рассказала правду, здесь стоял на коленях один из основателей инкской империи. Как археолог, всю жизнь посвятивший изучению инков, Генри обнаружил, что ему не хватает слов. Он своими глазами видел живого царя инков, чьи воспоминания равнялись тысяче золотых пещер. Генри обратил на Сэма полный мольбы взгляд. Этот человек не должен умереть!

Сэм понял его. Он опустился на колени рядом с Пачакутеком и тронул его за край одежды.

— Верховный Инка, — произнес Сэм, склоняя голову. — Храм спас мне жизнь так же, как когда-то тебе. Воспользуйся этим еще раз.

Пачакутек перестал раскачиваться, но его голова по-прежнему горестно клонилась к земле.

— Моего народа больше нет. — Он поднял лицо к Сэму и его спутникам. — Может, это и правильно. Мы не принадлежим вашему миру.

— Нет, исцели себя. Позволь мне показать тебе наш мир.

Генри шагнул вперед и в знак поддержки положил Сэму на плечо руку.

— Ты многим можешь поделиться, Инка Пачакутек. Очень многому можешь нас научить.

Медленно поднявшись, Пачакутек посмотрел на Генри, протянул ладонь к его щеке и провел пальцем по морщинке. После этого вождь уронил руку и отвернулся.

— Твое лицо состарилось. Но не так, как мое сердце. — С сияющим лицом он устремил взор к храму. — Сейчас Инти ведет мой народ в ханан пача. Я хочу отправиться вместе с ними.