и справедливому эта легенда о справедливости». Драму «Иеремия» украсил посвящением: «Максиму Горькому. Эта книга против войны, вышедшая во время войны». Издание в Ленинграде первого авторизованного собрания сочинений Цвейга на русском языке Горький оценил как «праздник» и с радостью написал предисловие: «Не знаю художника, который умел бы писать о женщине с таким уважением и с такой нежностью к ней… Сентиментальность ему незнакома, он, очевидно, органически не склонен к ней, он правдив и мудро прост, как истинный художник. Талант его, обладая силою, в то же время мягок; он убедителен даже тогда, когда разрабатывает крайне рискованные темы…»

Когда в 1931 году Киппенберг готовил к печати сборник рассказов Максима Горького на немецком языке, вступительное слово к нему написал сердечный и отзывчивый австрийский коллега. Несколько раз на венской радиостанции в конце двадцатых годов Цвейг имел честь выступить с речью, посвященной Горькому. В качестве доказательства приведу письмо от 27 апреля 1928 года: «Дорогой и великий Максим Горький… Моя лекция о Вас будет передаваться по венскому радио в 5 часов 30 минут 1 мая, в день праздника рабочих; может быть, даже в России услышат, как я восхищаюсь Вами. Преданный Вам Стефан Цвейг». А месяцем ранее, в газете «Neue Freie Presse», накануне юбилея Горького будет напечатана знаменитая статья Цвейга «Bede zu Ehren Maxim Gorki» («Речь к шестидесятилетию Максима Горького»). Свой юбилей (28 марта 1928 года) русский писатель отмечал в Сорренто на вилле «Иль Сорито», куда пришли мешки поздравительных открыток от коллег из разных стран Европы и мира. Именно по инициативе Цвейга был составлен «адрес от писателей, представителей искусства», отправленный Горькому в Италию.

Некоторые биографы пишут, что 25 марта 1928 года Цвейг выступал с речью о Горьком в Берлине по радио и вечером со сцены в театре Пискатора. Но сам писатель и опровергает этот миф в письме Горькому от 22 марта, где сердечно извиняется за «проклятый грипп», который «не позволяет мне поехать и лично произнести свою речь».

На русском языке эпистолярное наследие Цвейга и Горького было издано в 1960 году в книге «Переписка А. М. Горького с зарубежными литераторами». При желании можете найти и прочитать, она доступна. Я же позволю себе привести только два первых письма (по одному от каждой стороны, и то с сокращениями), с которых начиналась история их знакомства.

Цвейг – Горькому, 29 августа 1923 года: «Глубокоуважаемый господин Горький, редко приносила почта в мой дом такую хорошую весть, как весть о том, что Вы желаете включить в Ваш сборник мою новеллу “Письмо незнакомки”. Само собой разумеется, я с радостью выражаю свое согласие: но самая большая радость для меня – Ваше одобрение. Я люблю Ваше творчество бесконечно: уже много лет меня ничто так не потрясало, как описание Вашего первого брака в “Воспоминаниях”. В немецкой литературе нет никого, в чьих произведениях была бы эта непосредственность правды, – я знаю, ее можно достигнуть также с помощью искусства, может быть, даже с помощью искусных приемов. Но Ваша непосредственность является для меня единственной: даже у Толстого не было такой естественности повествования. Как я люблю Ваши книги! Как уважаю я гуманистическую позицию, которую Вы занимаете в течение всех этих преступных лет. У меня сейчас так хорошо на душе, – и это потому, что я решился выразить Вам свою любовь и уважение. И не сочтите меня за назойливого человека, если я пошлю Вам две книги – сборник новелл “Амок” и книгу о романе – “Три мастера”, которая содержит статью о Достоевском. Вы совсем не обязаны их читать, Вам нет надобности благодарить меня. Вы можете непрочитанными подарить их кому-нибудь. Просто у меня возникла потребность послать Вам что-нибудь. Если же Вы захотите когда-нибудь доставить мне большую радость, пришлите мне несколько листков из какой-нибудь Вашей рукописи. Я собираю (не так, как маленькие девочки – автографы) подобные рукописные материалы, прежде всего, из любви к писателям, далее – для того, чтобы глубже проникнуть в их работу. Достоевский у меня представлен двумя главами из “Униженных и оскорбленных”, Толстой – двумя главами из рукописи “Крейцеровой сонаты”, – оба оригинала я приобрел перед войной, в результате больших денежных затрат и усилий. Как был бы я счастлив, если бы Вы дополнили этих Диоскуров несколькими страничками, написанными Вашей рукой! С уважением, Ваш Стефан Цвейг».

В ответном письме (18 сентября 1923 года) из Фрейбурга Горький сообщал: «Мой дорогой Цвейг! Вы извините меня, что я так запоздал ответить на Ваше дружеское и очень лестное для меня письмо, – это опоздание объясняется тем, что я не знаю иностранных языков, пишу и говорю только по-русски, а человека, которому открыта моя интимная, духовная жизнь и который перевел бы мое к Вам письмо, – не было около меня целый месяц. Теперь человек этот приехал, и вот я с великой радостью пишу Вам. Я почти ничего – кроме имени Вашего – не знал о Вас, Цвейг, до поры, пока не прочитал два рассказа Ваши – “Амок” и “Письмо незнакомки”. Первый рассказ не очень понравился мне, второй же взволновал меня до глубины души его потрясающе искренним тоном, его нечеловеческой нежностью отношения к женщине, оригинальностью темы и той магической силой изображения, которая свойственна только истинному художнику. Читая этот рассказ, я смеялся от радости – так хорошо Вы сделали это! И бесстыднейше плакал от сострадания к Вашей героине, от нестерпимого волнения, которое вызывает ее образ и печальная песнь ее сердца. Впрочем – плакал не один я, а и тот, близкий мне человек, уму и сердцу которого я верю, пожалуй, больше, чем себе самому… Затем я прошу Вашего разрешения перевести и напечатать в редактируемом мною, издающемся в Берлине журнале “Беседа” Ваш рассказ “Переулок лунного света”. И еще просил бы написать для “Беседы” статью о современных немецких художниках слова или же на любую тему, которая улыбается Вам… На земле нашей есть хорошие радости, такой радостью для меня является встреча с Вами. Сердечно желаю всего доброго, Стефан Цвейг!»

Письма Цвейгу (в основном на французском языке) писала Мария Будберг, тогдашний секретарь писателя и по совместительству его возлюбленная. Горький, не зная иностранных языков, ставил под ними только подпись, поэтому в обмене корреспонденцией с иностранными коллегами был зависим от секретарей и помощников. Если «Мура» по каким-то причинам долго отсутствовала, письма ждали ее возвращения. Судьба литературного журнала «Беседа», о котором упоминает Горький, была печально недолгой и в какой-то степени даже «горькой».

Не дождавшись одобрения советской власти на выпуск журнала, в июне 1923 года издатель по имени Соломон Гитманович Каплун-Сумский вместе с Горьким на свой страх и риск на базе берлинского издательства «Эпоха» напечатал первый номер. Зарубежные писатели, такие как Дж. Голсуорси, Р. Роллан,