– Еще на месяц или около того, – добавил я.

Артерии света пульсировали в черном небе. В этих стробоскопных вспышках миллионы холодных капелек замирали на мгновение, прежде чем продолжить падение. В поблескивающей влагой улице отражался небесный огонь, и от этого казалось, что она вымощена осколками зеркал. Потом небо гасло и возобновлялся дождь. А под ногами чернел тротуар. И вновь ночь обступала со всех сторон.

Сцепив зубы, стараясь игнорировать боль в правом боку, вглядываясь во мрак, детектив Френк Шоу обеими руками сжимал рукоятку револьвера "смит-и-вессон чифс спейшл" 38-го калибра. Уловив впереди движение, Шоу глубоко вдохнул и дважды выстрелил.

Карл Скэгг лишь в самое последнее мгновение успел завернуть за угол ближайшего склада и остаться в живых. Первая пуля пробила воздух в том месте, где он только что был, вторая чиркнула по углу здания.

Неустанная барабанная дробь, которую выбивал дождь по металлическим крышам складов и мостовой, вкупе с громовыми раскатами, заглушили выстрелы. Даже если бы сотрудники частных охранных бюро сейчас и несли вахту, они бы ничего не услышали, так что на их помощь Френку рассчитывать не приходилось.

А помощь ему не помешала бы. Скэгг, убийца, совершивший по меньшей мере двадцать два преступления, был невероятно силен и опасен, и, уж конечно, копу не следовало и пытаться справиться с ним в одиночку.

Френк подумал о том, чтобы вернуться к патрульной машине и вызвать подмогу, но он знал, что Скэгг успеет покинуть этот район до того, как полиция выставит оцепление. Ни один коп не стал бы отказываться от преследования преступника только из соображений собственной безопасности... и уж конечно, не Френк Шоу.

Угол, за который нырнул Скэгг, Френк обогнул по широкой дуге на случай, что тот поджидал его там. Но преступник уже покинул залитый водой проезд между двумя огромными складскими зданиями.

В отличие от фасада склада, где бетонные пандусы вели к широченным сдвижным воротам, боковая была ровной и глухой. Лишь в двухстах футах, под лампой, забранной в решетчатый колпак, виднелась металлическая дверь.

Морщась от боли в боку, Шоу поспешил к ней. Удивился, увидев, что ручка оторвана, а замок выбит, словно Скэгг шуровал ломом или кувалдой. Он нашел этот инструмент около складской стены и воспользовался им, чтобы войти. Из поля зрения Шоу преступник выпал лишь на несколько секунд, максимум на полминуты, этого времени определенно не хватило бы на то, чтобы взломать стальную дверь.

И почему не сработала охранная сигнализация? Склад наверняка ею оборудован. Скэгг же определенно ее не отключал, просто вломился в дверь.

Вымокнув до нитки, Френк дрожал всем телом, прижавшись спиной к холодной стене у двери. Сжав зубы, усилием воли унял дрожь, прислушался. Но уловил только шум дождя. Барабанную дробь капель по крышам и стенам, шипение воды на мостовой, ее журчание в сливных канавах.

Завывания ветра.

Френк откинул барабан револьвера, вставил патроны в два пустых гнезда, вернул барабан на место, подготовившись к предстоящей схватке.

Правый бок болел. Несколькими минутами раньше Скэгг застал Френка врасплох, выступив из темноты с обрезком трубы, который подобрал на соседней стройплощадке. Замахнулся, как заправский бэттер, и врезал Френку по правому боку. И теперь при каждом вздохе там вроде бы терлись друг о друга кусочки костей. Скорее всего, ребро или два окажутся сломаны. А может, и нет. Детектив Шоу промок, замерз, устал.

Но такая жизнь ему нравилась.

Сотрудники отдела расследования убийств прозвали Френка Крепким Орешком. Точно так же звали его сослуживцы в тренировочном лагере морских пехотинцев более двадцати пяти лет назад, потому что он выдерживал любые нагрузки, держался стойко и не "трескался", то есть не давал слабину. Прозвище последовало за ним, когда он демобилизовался из армии и поступил на службу в управление полиции Лос-Анджелеса. Он не прилагал особых усилий для того, чтобы его так называли, но прозвище это очень уж точно характеризовало Френка.

Он был высок ростом, широк в плечах, с узкими талией и бедрами. Одного вида огромных кулаков зачастую хватало, чтобы утихомирить самых буйных. Широкое лицо Френка, казалось, высекли из гранита, и на это пришлось положить немало усилий, потому что резцы ломались и тупились, а бить по ним приходилось со всего размаха.

Коллеги по отделу расследования убийств ПУЛА иногда говорили, что лицо Френка может быть только суровым и очень суровым.

Его светло-синие глаза, чистые, как дождевая вода, смотрели на мир с ледяной подозрительностью. Глубоко задумавшись, он мог долго сидеть или стоять, не шевелясь, но острота и внимательность его взгляда, резко контрастирующие с неподвижностью тела, создавали впечатление, будто он выглядывает из скорлупы.

И скорлупа эта, как утверждали его друзья, была чрезвычайно крепкая. Но о скорлупе речь шла лишь в первой половине характеристики, которую они давали Френку.

Перезарядив револьвер, Шоу встал перед дверью. Пинком распахнул ее. Пригнувшись, наклонив голову, держа револьвер перед собой, быстро вошел, посмотрел налево, направо, ожидая, что Скэгг бросится на него с ломом, кувалдой или с другим тяжелым предметом, который помог негодяю проникнуть в здание.

Слева от Френка высился двадцатифутовый металлический стеллаж, на полках которого стояли тысячи маленьких коробок. Справа большие деревянные ящики громоздились рядами, образуя стены высотой в тридцать футов, которые уходили в глубь склада, образуя между собой проходы, достаточно широкие для проезда погрузчиков.

Флюоресцентные лампы, закрепленные на пятидесятифутовом потолке, на ночь отключили. Горели лишь несколько тусклых ламп аварийного освещения, каждая под коническим жестяным абажуром, отчего большая часть склада пряталась в густой тени.

Френк двинулся вперед, бесшумно и осторожно. Намокшие ботинки чуть хлюпали, но этот звук растворялся в барабанной дроби, которую выбивал дождь по металлической крыше. Оставляя за собой мокрый след – вода капала с одежды, лба, подбородка, ствола револьвера, – детектив перемещался от одного ряда ящиков к другому, заглядывая в каждый проход.

Скэгга он увидел в конце третьего по счету, в ста пятидесяти футах от себя, наполовину в тени, наполовину освещенного тусклой лампой. Бандит явно хотел удостовериться, что Френк последовал за ним. Убедившись же, что его заметили, сорвался с места и исчез за углом.

Пять минут они играли в прятки, скользя меж коробок и ящиков. Три раза Скэгг позволял Френку увидеть его, но расстояние между ними не сокращалось.

«Ему это тоже нравится», – подумал Френк.

Мысль эта его разозлила.

Высоко, под самым потолком, стены склада прорезали узкие окна, которые днем помогали освещать помещение. Теперь же они давали знать о своем существовании только при вспышках молний. Отблески этих вспышек не добавляли освещенности, но иногда заставляли плясать тени, и дважды Френк едва не выстрелил в безвредных призраков.