А еще Михаил Комков создал несколько подпольных групп — женскую, комсомольскую в поселке Соляные, группы на ремонтно-тракторном заводе и заводе 61-го коммунара.

В начале июня 1942 года он познакомился с уже известным нам Анатолием Палагнюком, он же лейтенант госбезопасности Владимир Андреев, и стал действовать под его руководством…

Доподлинно известно, что в конце 1942 года гестапо напало на след подпольщиков — в том числе из-за предательства провокатора Круглова. Видя, как ухудшается обстановка, лейтенант Комков вывел из-под удара нескольких своих товарищей, переправив их в Херсон, а сам остался в Николаеве. В ночь на 5 декабря, в преддверии Дня Конституции, гитлеровцы попытались арестовать Михаила, устроив засаду на конспиративной квартире, где он должен был встретиться с руководительницей женской подпольной организации Анной Симанович, но получили достойный отпор: лейтенант застрелил одного гестаповца и ранил двоих (есть вариант, что наоборот — двоих убил и одного ранил; что интересно, в каждом варианте указываются конкретные имена личностей, им ликвидированных), как говорится, «ознаменовав праздник новыми боевыми успехами». Разумеется, задерживаться, чтобы принять поздравления с «днем торжества советской демократии», он не стал и вообще предпочел сменить место жительства.

В «Справке о подпольной организации “Николаевский центр”», хранящейся в Николаевском областном музее (к сожалению, на ней, как и на ряде других документов, в свое время поступивших в музей из «компетентных органов», нет ни даты, ни каких-либо уточняющих данных, кроме подписи-закорючки, без расшифровки принадлежности), написано:

«Оставшийся на свободе член руководящего центра Комков Михаил переехал в Херсон, где организовал печатание листовок, продолжавших выходить за подписью “Центра”, и наладил доставку их в Николаев для распространения».

В мае лейтенант Комков принял решение отправить в Николаев группу бойцов для того, чтобы они, во-первых, организовали переправку к партизанам уцелевших подпольщиков, а во вторых, — и это было самым главным — обеспечили побег из тюрьмы Виктора Лягина и его товарищей. То есть можно понять, что план был очень серьезный, и это не сами подпольщики, измученные долгим уже заключением и не раз избитые немецкими палачами, должны будут, пользуясь двумя своим револьверами, уничтожить охрану и бежать, но их освободит группа хорошо вооруженных боевиков[114].

Можно было надеяться, что человек с подобным подпольно-боевым опытом, не раз освобождавший военнопленных из гитлеровского лагеря, сумеет выполнить принятую на себя задачу, однако и ему ничего не удалось сделать… Не будем забывать, что все спецслужбы гитлеровцев — а в оккупированном городе это были не только гестапо и абвер, но еще и тайная полевая полиция (ГФП), по своим функциям осуществлявшая карательные функции в прифронтовой полосе, и даже румынская контрразведка, — трудились в это время с полным напряжением сил. Врагу удалось получить информацию об этих планах, в чем поспособствовали немцам некие сестры-предательницы Людмила и Тамара Кравченко, о которых нам, кроме их имен и того, что в послевоенное время они были объявлены в розыск, ничего не известно… Зато известен результат предательства. В той же вышеупомянутой справке сказано:

«Группа участников, обсуждавшая на своем совещании вопросы отправки людей в лес, была обнаружена гестаповцами. В завязавшейся борьбе были убиты: один из активнейших подпольщиков группы Корнева Наумов Николай Александрович, Плечев (в том же тексте написано также «Плечов». — А. Б.) Григорий и Слушаев Александр». «Наумов» — это оперативный псевдоним Александра Николаева, он же — «Саша Черный». (Александр Николаева посмертно был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени.)

Из этой информации можно понять, что данная «Справка» готовилась если не в конце войны, то сразу же по окончании оной, когда ничего еще не было открыто и хоть сколько-то рассекречено.

Вот так, из-за предательства, рухнул еще один план спасения «инженера Корнева» и его сподвижников. Неудивительно, что 19 мая — через день после той облавы — все заключенные были переведены из тюрьмы обратно в гестапо.

Михаил Комков вскоре также разделит судьбу Виктора Лягина.

«После этого (провала в Николаеве. — А. Б.) Комков с группой товарищей из Херсонской подпольной организации ушли в Знаменские леса, Кировоградской области, но в пути все они были пойманы. Комков был доставлен в Николаев, а остальные расстреляны на месте», — указывалось в «Справке о подпольной организации “Николаевский центр”».

То, что подпольщики напоролись на немецкую засаду в районе села Александровка, также было результатом предательства.

Михаил Комков ненадолго пережил своих товарищей, убитых на месте, — его вскоре расстреляли в николаевском гестапо. Перед этим его пытали, но никакой информации гитлеровцы получить не смогли.

* * *

Известно также, что и Лягина в гестапо вновь подвергали пыткам, но он упорно продолжал молчать…

По счастью, гестаповцы так и не узнали, кто именно скрывался под псевдонимом «инженер Корнев», ибо Виктор Лягин являлся просто кладезем ценнейшей информации — не столько по отдельной нелегальной резидентуре, уже в общем-то разгромленной, сколько в отношении гораздо более широкого круга вопросов, касающихся деятельности всей советской внешней разведки. Узнай гитлеровцы об этом, они бы мучили Виктора не меньше, нежели Григория Гавриленко… Или, напротив, сделали бы все возможное, чтобы его перевербовать и в целости и сохранности возвратить на Лубянку — как «чудом сумевшего вырваться из лап гестапо». Разные могли быть варианты.

Но Виктор молчал — и это был его самый последний бой, который он все-таки сумел выиграть.

Разведчиков называют «людьми молчаливого подвига». Имеется в виду, что их подвиги и успехи в подавляющем своем большинстве остаются неизвестны, скрыты грифом секретности. Но в данном случае подвиг Виктора Лягина состоял именно в его молчании. Его спрашивали, как говорится, по-хорошему, его били, его пытали — но он упорно продолжал молчать. Молчал, при этом прекрасно зная, что достаточно сказать всего-то одну фразу: «Сообщите в Берлин, что я — Виктор Лягин, шеф научно-технической разведки НКВД», — и тут же незамедлительно прекратятся все мучения, а сам он в международном купе скорого поезда (в том самом, с бархатными полками, застланными накрахмаленным бельем, и свежезаваренным чаем в хрустальных стаканах, в каком он ехал из Владивостока) отправится в столицу рейха, навстречу «новой жизни».

Не будем забывать, что это было начало 1943 года. Да, 6-я немецкая армия капитулировала в Сталинграде — но это была только одна армия из всей неисчислимой германской армады, и впереди была летняя кампания 1943 года, к которой гитлеровская армия усиленно готовилась. И вообще, летние кампании традиционно — так произошло и в 1941-м, и в 1942-м — заканчивались убедительной победой вермахта. Так что на рейх вполне можно было ставить, ибо тогда еще было совершенно непонятно, кто же все-таки победит в этой войне, которая неизвестно сколько продлится.