над ними. Пусть попробуют сыскать меня, если сумеют! Если же они лишь в моей голове… Может быть, это станет для меня лекарством. Даже если я сам внушил себе, что они могут потерять меня — что ж? Если я не буду видеть их долгое время — может, я сумею излечиться? А коли нет… Тогда лучше бы мне подохнуть в какой-нибудь канаве, чем окончательно свихнуться у вас на глазах. Представь, что скажут у нас в кордегардии… «Слыхал, сегодня ночью Логанд помер? Голышом выпрыгнул из окна, а прежде пооткусывал себе все пальцы на ногах». Нет уж…

— Подожди хоть до тепла… — Линду было нечем крыть, и он понимал, что переубеждать друга бесполезно.

— Они ждать не станут… Завтра я съезжаю. Ты будешь на службе?

— Как обычно. Дождись меня, ладно?

— Нет уж… Не хочу давать им фору. Отправлюсь завтра же поутру куда глаза глядят, и к ночи буду уже милях в пятнадцати отсюда. Пусть ищут-свищут!

— А как же деньги? — спохватился Линд. — Надолго ли тебе хватит твоих сбережений?

— Сбережений!.. — горько фыркнул Логанд. — В последнее время моим банком были «Свиные уши», а векселями — пустые бутылки…

— У меня есть! — жарко воскликнул Линд. — И скоро отец ещё пришлёт! Да и сам я теперь зарабатываю неплохо! Я дам тебе сорок стравинов!

— Ого! Да ты миллионер, парень! — присвистнул Логанд. — Вот что бывает, когда не пропиваешь всё подчистую! Знаешь, хотел я отказаться, сказать, что тебе они нужнее, коль скоро ты собрался жениться. Но раз ты такой богач… Возьму пять, так уж и быть! Но, сам понимаешь, вернуть — не верну.

— Пять тебе надолго не хватит! — возразил юноша.

— Хватит! Меньше соблазнов будет. Кроме того, руки у меня работящие, авось ещё не всё позабыли. Или разыщу вдовицу вроде моей — такая и задарма накормит…

— Спросишь завтра у Дырочки. Честно сказать, я и сам не знаю, где они запрятаны…

— Это ты напрасно. Помрёт старикан — такое богатство потеряешь!..

— Дырочка не такой человек, чтобы умереть без предупреждения, — тепло усмехнулся Линд. — Он обязательно уведомит не позднее чем за неделю, и исполнит к тому моменту все свои дела.

— И всё же всякое бывает… Впрочем, это твоё дело. Ладно, давай уже спать. Завтра нам рано вставать. Мне ещё непременно надо закончить несколько дел, прежде чем я уберусь из города.

Линд, который ещё, похоже, до конца не осознал, что его друг действительно собирается навсегда исчезнуть из его жизни, молча задул свечу, а затем и лампу. Не хотелось ничего говорить, потому что всё сказанное могло бы превратить ситуацию в театральную драму. Спать, правда, тоже не хотелось совершенно, но он всё же попытался, и в конце концов сумел уснуть.

Уснул ли Логанд — неизвестно. Во всяком случае, этой ночью призраки его больше уже не потревожили. Единственный, кто всё это время продолжал легонько похрапывать, невзирая ни на что — был старый Дырочка, не проснувшийся даже после поднятой суматохи, и можно без сомнения сказать, что этой ночью ему крепко завидовали два молодых человека в соседней комнате.

***

Утром, когда Дырочка разбудил Линда, Логанд уже не спал. Они вместе умылись и привели себя в порядок, вместе съели лёгкий завтрак, приготовленный для молодого лейтенанта. Оба молчали, но Линд изредка бросал быстрые взгляды на приятеля, пытаясь понять серьёзность его намерений.

На улице был лёгкий морозец, о чём Дырочка заблаговременно предупредил обоих. Накинув гвардейские плащи, которые отлично защищали от холода, оба были готовы к выходу.

— Приятель, отсчитай Логанду… пять? — на всякий случай переспросил он товарища. — Пять стравинов. И после, как я вернусь, покажешь, где ты их держишь, — немного замявшись, закончил он, заметив, что Логанд на это одобрительно кивнул.

— Я забегу за деньгами позже, — тут же добавил тот. — Часа через два. А пока пойдём вместе. Прощай, дружище! — обратился он уже к Дырочке. — Спасибо тебе за всё. Ты оказался отличным товарищем. Один совет — научись немного жульничать в картах, а то ты уж чересчур порядочен! И береги своего господина!

— Вы покидаете нас надолго, господин Свард? — встревоженно спросил Дырочка, почтительно отвечая на рукопожатие Логанда.

— Поглядим, — уклончиво ответил тот. — Надеюсь, ещё свидимся. Ты, главное, не помирай подольше!

— Не беспокойтесь, и не собираюсь, — улыбнулся слуга.

— Ну вот и отлично! Ну, пошли что ли? — хлопнул лейтенант Линда по руке.

Поначалу они шли в одну сторону, но затем их дорожки расходились. Оба остановились на перекрёстке. Линд хотел бы что-то сказать, но всякий раз натыкался на насмешливую ухмылку Логанда и прикусывал язык.

— Ладно, всё знаю, — наконец сказал тот, выпуская облачко пара изо рта. — Любишь, будешь скучать и ждать… Давай обойдёмся без прощаний. Нечего думать, что я исчезаю навек. Может быть, уже к лету вернусь обратно!

— Береги себя, — от волнения слова прозвучали почти грубо. — Как только всё закончится — возвращайся.

— Можешь не сомневаться, — Логанд протянул ему руку. — Служи хорошо, дружище. Не подведи нашу кордегардию!

— Как вернёшься — приходи, и я тут же возьму тебя обратно.

— Отличный план! — усмехнулся Логанд.

Он крепко пожал Линду руку, и даже слегка обнял его, пару раз хлопнув по спине. А затем зашагал в сторону своего дома. Вздохнув, Линд направился в кордегардию.

Глава 37. Письмо

Нельзя сказать, что Линд впал в депрессию после ухода друга. Его новая должность подразумевала столько обязанностей, что он разве что не забывал своё имя к концу дня. Он понимал, что дальше будет не так тяжело — надо только притереться, войти в колею. Логанд, вон, будучи лейтенантом, явно так не зашивался, находя время даже на «Свиные уши». Впрочем, может быть, именно поэтому его преемнику приходилось сейчас так тяжело — возможно, Линд разгребал завалы, оставшиеся после предшественника.

Таким образом, слишком уж убиваться о возможном сумасшествии друга ему было попросту некогда. Те остатки свободного времени, что время от времени выпадали подобно милости богов, Линд целиком посвящал Кимми. Он уже был вхож в её дом едва ли не на правах родственника, и в этом доме о свадьбе говорили как о чём-то вполне решённом, несмотря даже на то, что письма от отца до сих пор не было. Впрочем, юноша твёрдо решил жениться, даже, если придётся, вопреки воли родителя.

Наконец наступила долгожданная весна, унеся прочь эту страшную зиму. Кидуа, вроде бы, уже вполне оправилась от Белой Смуты, и немногое напоминало о ней внешне, хотя скрытые, внутренние раны, нанесённые городу и его жителям, были всё ещё болезненны.

От