Че-Че пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя пропустить всё мимо ушей. Он наложил Эльке скобу, шину и стерильную повязку. Теперь девушка напоминала злобного поросенка с перебинтованным пятачком, но ее здоровью и красоте больше ничего не угрожало. Корнеев полюбовался на свою работу и мысленно похвалил себя.

— Готово, — сказал он, вытирая руки о рубашку.

— Рассказывай, гестаповец, что ты вчера открыл нового в медицинской науке, — потребовала Элька. — Как мы можем оживить Жака и всех остальных?

Похоже, что в ее голове могла уместиться только одна мысль — воскресить любимого. И эта мысль не пускала внутрь черепной коробки никакие другие идеи, размышления или сомнения. А если и пускала, то на очень короткий срок. Че-Че подивился ее одержимости и необычайной легкости, с которой она меняла душевный настрой.

— Популярно объяснить, боюсь, не получится, — сказал Че-Че и присел на корточки рядом с девушкой.

— Не глупее тебя. Пойму.

— Хорошо, — легко согласился Славик. — Я установил, что если минерализовать тетрамин фталия в присутствии эмульгированного сиккатива, адсорбировать полученный состав адреномиметином — сойдет и обычный эфедрин, который водится в местной аптечке, — то можно получить настоящий бета-дофамин. Им-то я и собираюсь заменить катехоламиновый хромафин, разрушаемый при разморозке организмов.

— Понятно, — невозмутимо сказала Элеонора. — У тебя все компоненты в наличии?

— Конечно, — кивнул Че-Че. — Только на всех, как это обычно бывает, не хватит. Эфедрина маловато. Десять ампул здесь и десять на яхте. Я разобрал там всю аптечку и наизусть помню ее содержимое.

— Достаточно двух ампул, — категорично заявила Элеонора. — Одна — чтобы проверить твое открытие на каком-нибудь не очень ценном члене экипажа, а вторая — оживить Жака. Остальные подождут. Кстати, эфедрин — знакомое слово. Покажи-ка мне это лекарство.

— Обычный аптечный товар. — Че-Че подошел к столику, на котором накануне разложил медикаменты в идеальном порядке.

Передвинув несколько склянок, он вдруг напрягся, низко склонился над грудой упаковок и раздраженно начал перебирать их.

— Не может быть, — сказал он.

— Ищи, — потребовала Элеонора и едва заметно поежилась. — Кто был здесь вчера, когда ты работал?

— Витя, ты, Рита. Все! — Слава начал сбрасывать на пол ненужные коробки, чтобы они не мешали его поискам.

— Я имею в виду последний раз, когда ты видел лекарство? Кто заходил после этого?

— Витя постоял в дверях, но не зашел, — озадаченно бормотал Че-Че. Коробочек на столе оставалось всё меньше. — Рита просила успокоительное, но я ее выгнал. Правда, потом я выходил…

— Дальше можешь не искать. — Элеонора вздохнула. — Боюсь, и на яхте ничего нет.

— Почему?

— Вчера, когда мы были с ней внизу, она часто повторяла: «Какой приход! Боже мой, какой приход!» — Элька нахмурилась и с силой начала растирать кожу на висках.

— Приход? — переспросил Слава. — Это бухгалтерский сленг?

— Не совсем. Слушай, что она сказала дальше: «Какой приход. От винта такого не бывает, а от мульки и подавно».

— Ничего не понимаю. — Че-Че скрестил руки на груди и угрюмо насупился. — Бред какой-то.

— Зато до меня сейчас дошло! — Было заметно, что озарение Эльку совсем не обрадовало. — Рита — самая обычная наркоманка, а из эфедрина можно приготовить самый обычный наркотик. — Девушка в задумчивости подняла глаза к потолку. — Но не могла же она оприходовать всё за четыре дня. Ты не знаешь, где она бывала, кроме камбуза?

— Я видел, как она входила в соседнюю каюту.

— Это есть гуд. — Элька соскочила с кресла. — Пойдем посмотрим.

Че-Че разгерметизировал вход и настороженно прислушался. Элеонора остановилась у него за спиной.

— Мне мерещится? — спросила она.

— Нет, не мерещится, — ответил Че-Че. — Действительно стреляют.

Из глубины корабля отчетливо доносились хлопки торопливых лучеметных выстрелов. Эхо чьих-то воплей отскочило от стен пустых коридоров и, слившись с рокотом стрельбы, царапнуло Элъку нехорошим предчувствием.

— Имперцы, — упавшим голосом сказала Элеонора. — Где моя пушка? Надо выручать Виктора.

— Не спеши, — остановил ее Славик. — Сюда кто-то бежит. Сейчас всё узнаем.

Он вернулся в операционную и взял из шкафа бластер. Элька в это время дежурила у дверей, испуганно прислушиваясь к гулким шагам.

— Быстрее, — прошептала она, махая рукой. — Они уже близко.

Корнеев не спеша вышел на середину коридора, пристроил ствол лучемета на сгиб левой руки и положил палец на курок. Слегка сощурившись, он прицелился в кромешную тьму. Позиция была не очень выгодной — впереди, на линии огня, сплошной мрак, а за спиной предательски мигает аварийная лампочка, но времени на поиски другого места не было. Торопливый топот и глухой рев приближались. Неясная тень попала в перекрестье прицела, и Че-Че старательно удерживал ее там, силясь понять, что за существо движется прямо на них. На черной гладкой харе блеснули два огромных вылупленных глаза.

— Стреляй! — завизжала Элька. Но Слава опустил оружие.

— Урод! — прошептал он тихо и стер со лба выступившие капли пота. — Я же тебя чуть не пристрелил, придурок.

Перед ними стоял запыхавшийся Виктор. Его лицо украшал примитивный фильтрующий противогаз.

— Ы-о-о-ы-у-о-э, — раздался из-под маски полупридушенный голос. Гофрированный шланг раздраженно затрясся.

— Что он сказал? — дрожащим голосом спросила Элька, прижимаясь к Славику.

Корнеев тоже ничего не понял и насильно содрал с Виктора резиновую маску.

— Чего? — переспросил он.

— Рита ожила!

— Прекрасная новость. — Капитан по-докторски проверил у Виктора пульс и заглянул в зрачки. — Как это было?

— Я нашел противогазы, — ответил Витя, тяжело дыша и судорожно сглатывая. При этом он отчаянно жестикулировал, грозил кому-то зажатым в руке бластером и не обращал ни малейшего внимания на сочувственные взгляды друзей. — Когда возвращался, то увидел, что труп весь покрылся пушистой плесенью. Я подошел посмотреть… — Витя утер нос рукавом. — А она зашевелилась! И я как…

— Плесень зашевелилась? — с издевкой поинтересовалась Элька.

— Рита! Встала и пошла на меня. В глазах красный огонь. Зубы скалит, шипит. Явыстрелил в нее два раза, а она идет. Дыры в груди, кулак можно запихнуть, а она идет. Яне выдержал и убежал.

— Шикарный глюк, — восхитилась девушка.

— Ты мне не веришь? — обиделся Виктор.

— К сожалению, я не состою в обществе любителей Карлоса Кастанеды. Яверю, что ты это видел, но не думаю, что это было на самом деле. — Элеонора насмешливо посмотрела на его лицо, вытянувшееся от пережитого страха. — Здесь очень вредный воздух, Блин. Надень противогаз и не дыши больше.