Когда они пришли за ним второй раз, Эдион сопротивлялся как мог, но в результате его лишь поколотили ещё сильнее. Ему задали все те же вопросы, и юноша не смог придумать на них никакого другого ответа, кроме как «Я не шпион».

Когда Эдион снова оказался в камере, он стал звать Марша, отчаянно желая услышать его добрый голос. Без толку. В конце концов, Эдион улёгся на пол, дрожа и прислушиваясь, и постепенно заснул.

Когда за ним пришли в третий раз, Эдион слишком устал и замёрз, чтобы сопротивляться. Да и не имело это никакого смысла. Его снова отвели по коридору в то же помещение.

На этот раз там было не пусто.

В центре помещения висел Марш, его запястья были скованы цепями, протянувшимися к потолку. Он был обнажён по пояс и весь в крови. Его тело было в порезах, пол под его ногами залит кровью. Глаза Марша были открыты, но взгляд был совершенно бессмысленным. Разбитые губы набухли.

Следователь повернулся к Эдиону.

– Готов наконец рассказать мне правду?

Эдион не мог оторвать взгляда от Марша.

«Ему больно, ему очень больно. Я не могу разглядеть, выживет он или умрёт…»

Чтобы демоны побрали мадам Эрут вместе с её предсказаниями.

– Я же уже говорил вам, мы не шпионы, – выдавил из себя Эдион. – Мы даже не из Бриганта. Я из Питории. Это моя страна. Марш из Калидора.

– Он – абаск. Всех абасков после последней войны угнали в Бригант.

– Он живёт в Калидоре. Он слуга принца Телония. Он не шпион. Он со мной. Мы направляемся в Калидор.

Дознаватель подошёл к столу и взял большой металлический крюк.

– Что вы делаете? – чуть ли не взвизгнул Эдион. Он не мог поверить в происходящее. – Пожалуйста! Прошу меня простить, если я нагрубил. Но я говорю правду. Вы же не думаете, что если бы мы были шпионами, то придумали бы такую глупую легенду?

– Вы пришли из бригантийского лагеря.

– Мы пришли из Голдминстера. Мы немного заплутали.

– А я думал, что вы только что пересекли границу из Бриганта. Вы же это сказали стражу у ворот.

– Я… я… – Эдион не мог трезво мыслить, вся его ложь сплелась вместе и повисла теперь на кончике металлического крюка. Дознаватель сделал шаг по направлению к Маршу.

– Стойте! Прошу, просто остановитесь! Мы… мы заблудились. Мы…

«У твоего будущего много вариантов. Ты должен сделать выбор. И воровство не всегда неправильный выбор. Но ты должен быть честным».

Эдион отчётливо вспомнил слова мадам Эрут и понял, что должен сказать правду.

– Мы пришли из Дорнана, с ярмарки. Там была драка. Я… я кое-кого покалечил. Мы пытались попасть в Россарб, но они погнались за нами, так что мы пошли через Северное плато. Оттуда-то мы и спустились, когда стражники поймали нас.

– На плато ходят только охотники на демонов. Может, вы по пути ещё и на демонов поохотились?

Эдион едва не рассмеялся, но он знал, что его смех будет звучать истерически.

– Я что, похож на охотника на демонов?

– Тогда ты просто шпион.

– Я не шпион. Прошу. Выслушайте меня. Пожалуйста!

Человек со шрамом покачал головой и воткнул крюк в руку Марша.

– Нет! Нет! Стойте! – закричал Эдион и рванулся вперёд, но его удержали на месте двое стражников.

Марш распахнул глаза и попытался было ударить дознавателя, но у него не осталось сил. Дознаватель надавил на крюк, и на коже Марша выступила капелька крови. Желудок Эдиона свернулся в узел. Юноше показалось, что его сейчас стошнит.

«Ты должен быть честным…»

– Я сын принца Телония из Калидора, – неожиданно для себя самого сказал Эдион, – этот человек помогает мне вернуться к отцу. Если вы снова причините ему боль, я…

– Ты что? – Дознаватель повернулся к нему, презрение в его голосе заставило Эдиона замолчать. – Теперь ты тоже из Калидора? Не из Питории?

Дознаватель повернулся к Маршу и воткнул крюк ему в грудь.

Марш взвыл.

– Стойте! – закричал Эдион. – Я сын принца! На Северном плато мы повстречали охотников на демонов. Они забрали моё доказательство – кольцо принца. Оно висело на цепи, но они забрали её. Грэвелл и девчонка, они украли её.

В комнате неожиданно стало тихо, слышны были лишь тихие, полные агонии стоны Марша. Дознаватель был спокоен. Похоже, он наконец прислушался к нему, поверил ему.

– Кольцо… на цепи?

– Да, – ответил Эдион, – золотая печать. Орел с зелёным изумрудом. Пожалуйста. Я говорю правду. Это печать Калидора. Я сын принца Телония.

Дознаватель повернулся к охранникам. Его лицо по-прежнему не выдавало ни единой эмоции.

– Отведите этих двоих обратно в камеры. Найдите людей, что арестовали охотников на демонов, и пришлите ко мне.

– Грэвелл и девчонка? – Эдион ушам своим не верил. – Они здесь?

Но дознаватель не стал ему отвечать, лишь метнул крюк через всю комнату, и орудие пыток звякнуло об пол.

Было так темно и холодно, но голос Эдиона успокаивал его. Эдион держал его за руку. Голова Марша покоилась на коленях его спутника, и юный абаск слышал, что Эдион плачет. У него пересохло во рту, он не мог пошевелиться, каждое движение лишь усиливало боль. Марш устал, он очень устал, но он не мог заснуть. Он знал, что надежды не осталось. Он чувствовал, как жизнь покидает его.

Поначалу он просто хотел, чтобы всё поскорее закончилось, и он быстро умер. А затем Марш вспомнил всю ту ложь, что скормил Эдиону. Именно по его вине Эдион оказался в этом подземелье, в окружении всех этих людей с их кулаками, ботинками и крюками. Если бы не он, Эдион бы сейчас уже был на борту корабля, идущего в Калидор, на пути к жизни принца. Он должен был поговорить с Эдионом, объяснить, почему он всё это сделал. Может, Эдион сможет простить его. Марш попытался заговорить, но его глотка совсем пересохла. Ему не хватало сил. Его хватило лишь на простое «Мне так жаль».

Эдион попросил его ни о чём не жалеть. Он говорил о путешествии, в которое они отправятся вместе, когда его освободят. Он что-то говорил о выборе пути и о том, что скоро они уже будут на пути в Калидор, и о том, что там они будут в тепле и достатке, их хорошо накормят и уложат на мягких постелях. Они вместе объедут Калидор, повидают всю страну, а затем Эдион повстречает своего отца, принца, и будет стараться изо всех сил быть честным и не таким трусливым, и тут Марш разозлился и заставил себя произнести ещё несколько слов, не обращая внимания на причиняемую ими боль.

– Ты не трус.

Слова прозвучали так невнятно, что их едва ли можно было разобрать, но Эдион ответил:

– Это ты смельчак.