несчастья Испании. На небесах произошли таинственные перемены, как будто магнитная сфера Земли развернулась в обратную сторону, и высшие силы отныне благоволили Англии, а не Испанской империи.

Когда новости о поражении Непобедимой армады достигли Парижа, Бернардино де Мендоса, укрывшийся в столице Франции после того, как его изгнали из Англии, долго отказывался в них верить. В Париже он напечатал фальшивый отчет о победе испанцев, несмотря на то что все факты свидетельствовали об обратном. Этой отчаянной попыткой выдать желаемое за действительное были потрясены даже его друзья. «Мне удивительно видеть, добрый сэр, – сказал один из них, – как вы, человек благородного происхождения и одаренный от природы не меньше остальных, столь широко раскрываете уши для лживых слухов, которые пересказывают вам насмешливые льстецы; и не столько удивляет то, что вы доверяете им, сколько то, с какой быстротой Ваша милость торопится их опубликовать».

Впрочем, Мендосе удалось обмануть немногих. Когда он, оседлав своего мула, выезжал за ворота посольской резиденции, дети бежали за ним, издевательски выкрикивая: «Победа! Победа!» А когда до Мендосы дошли слухи о том, что сам Филипп II им недоволен, пожилой дипломат понял, что у него нет другого выбора, и подал в отставку, сославшись на ухудшающееся зрение.

В память о великом событии Елизавета приказала написать свой портрет. На картине ее правая рука мягко, как будто защищая, покоится на небольшом земном шаре, тем самым намекая на ее новую роль в мировых делах. Испанская Армада после этого еще не раз брала верх в других сражениях, но перестала доминировать в мировой политике и торговле. В глазах королевы победа Дрейка возвестила о начале господства Британии на море и о зарождении нового мирового порядка. Однако в Англии поражение Непобедимой армады было встречено сомнениями и критикой. Знаменитая победа осталась в людской памяти, но вскоре стало ясно, что она досталась дорогой ценой.

18

Презрение, отмщение, победа

Англичанам удалось расправиться с испанскими силами далеко не сразу. Остатки Непобедимой армады, хотя и сильно потрепанные, двинулись на север, наперерез английским кораблям, которые гнали захватчиков мимо Ферт-оф-Форт, шотландского эстуария, впадающего в Северное море, до тех пор, пока не исчерпали возможности для погони. Англичане израсходовали боеприпасы и запасы продовольствия, а их матросы давно нуждались в отдыхе. Если бы у них были силы и средства и дальше преследовать испанский флот, они наверняка уничтожили бы врага – по крайней мере, они так думали. Но им оставалось только утешать себя мыслью, что Армада вряд ли осилит обратный путь в Испанию.

Это предположение оказалось недалеко от истины. Непогода завершила то, что не удалось сделать англичанам, от души потрепав бегущие испанские корабли. Англичане восприняли это как проявление божественной справедливости. Как заметил один набожный английский моряк: «Многие из них никогда больше не увидят Испанию – Божьим соизволением наказаны их злые дела, и ясно, что ни силы людские, ни их жалкие идолы не принесут им победы, когда великий Бог Израилев поднимет против них хотя бы один перст Свой».

Говард на борту «Арк Ройял» доложил Уолсингему, что прежде «непобедимая» Армада окончательно распадается. «Мы потопили три их корабля, а некоторые заставили подойти к берегу – они так черпали воду, что не могли долго продержаться в море. После этого боя, хотя мы израсходовали почти весь порох и ядра, мы приняли храбрый вид и пустились за ними в погоню, всем видом показывая, что намерены очистить от них наши берега и Шотландию; затем, чтобы пополнить запасы провизии, в которых многие наши корабли немало нуждались, а также восполнить недостаток пороха и снарядов, мы направились к Ферту, а вслед за флотом послали несколько пинасов, чтобы они неотлучно преследовали флот, пока тот не пройдет мимо Шотландских островов». К тому времени Говард был уверен, что испанцы «либо прошли мимо Ирландии и теперь напрягают все силы, чтобы вернуться к своим берегам, либо же ушли в сторону Дании». Другими словами, ветер унес их гораздо дальше на север, чем предполагалось, и им грозила гибель.

Некоторые корабли пропали без вести, остальные, вероятно, были уничтожены. «Мы отправили пинас Вашего Величества “Адвайс”, – писал Дрейк королеве, – и мою превосходную каравеллу сопровождать испанский флот, а сами отправились пополнять запасы, но что с ними стало, настигла их жестокая буря или они пристали к берегу в какой-нибудь другой стране, мне неизвестно». Он советовал послать «хорошее судно и несколько сведущих людей, чтобы они могли вести дела от имени Ее Величества с королем Дании, поскольку он будет задавать вопросы; и как можно быстрее прислать обратно достоверный отчет о местоположении этих кораблей, чтобы им можно было дать наилучший отпор; ибо без сомнения, то, что они в состоянии сделать, они немедленно сделают, [раньше чем] зима настигнет их в тех местах. Если они останутся в проливе этой зимой, я надеюсь, что многие испанцы отправятся в Испанию по суше».

Дрейк делал свое дело с таким воодушевлением, что даже испанцы проникались к нему расположением. Адмирал Педро де Вальдес, командовавший кораблем «Нуэстра Сеньора де ла Концепсьон», попав в плен, сравнивал Эль Драке с Хуаном Мартинесом де Рекальде, вторым командующим Армадой, не в пользу последнего. Пытаясь связаться с Рекальде, Вальдес столкнулся с другим испанским кораблем, «оказавшимся так близко на пути, что я не мог ни пройти мимо, ни дать ему место», как он позднее писал королю Филиппу. Его судно в результате столкновения понесло сильный ущерб и потеряло управление, но прежде чем он смог взять ситуацию под контроль, на него «таким же образом налетело еще одно судно, вследствие чего мы потеряли бушприт, фалы и прямой фок».

Он хотел просить помощи у Рекальде – оставаться в бурном море с такими поломками было небезопасно, и «чтобы произвести ремонт, потребовалось бы немалое время». Он неоднократно пытался привлечь внимание Рекальде и даже несколько раз выстрелил из своих орудий, чтобы «весь флот мог узнать, в каком я бедствии». Но – здесь начиналась удручающая часть повествования – хотя Рекальде находился достаточно близко к Вальдесу, «и видел, в каком я состоянии, и мог бы легко помочь мне, он не стал этого делать».

Вместо этого Рекальде дал сигнальный выстрел, призывая всех следовать за ним, и оставил Вальдеса «в отчаянном положении на виду у всего флота, в то время как враг находился всего за четверть лиги от нас» и быстро приближался. Брошенный на произвол судьбы Вальдес «сопротивлялся им как мог и защищался всю ночь до следующего дня, все