Внезапно выскочившую из леса четверку должны были бы заметить сразу, но все без исключения горные слишком увлеклись княгиней Щепой. Только когда атаман со своими людьми приблизились к повозкам на расстояние прицельного выстрела, кто-то из насильников поднял тревогу. И тут же в них полетели стрелы.

– Так их, гадов! Бейте! – закричали с крепостной стены, и Фрол, на бегу перезаряжавший арбалет, узнал голос Купафки.

– На-на!

– Есть, сука!

– ЕСТЬ, СУКА! – тоже заорал атаман, когда после его первой, улетевшей в молоко стрелы, вторая пробила грудь спрыгнувшему с повозки горному.

– А-ах! – выдавил из себя Бэкин, прежде чем ткнуться лицом в землю.

– На-на!

– Не приближайтесь! Или я убью ее! – теперь уже завопил Ащук – единственный, кого пока что пощадили стрелы нападавших. Оставшись на повозке король занес шпагу над лежащей под ним Щеппой.

– Стойте! – велел Фрол своим бойцам и остановился, тяжело дыша. – Не трогай ее, Ащук, мы тебе ничего не сде…

Но тот его не слушал. Острие шпаги пробило горло девушки, а король горных, словно в припадке ярости, стал бить еще и еще. Над его головой просвистели две стрелы, с крепостной стены Княжьего острова доносились проклятия, рычащий Фрол со всех ног несся к повозке, а Ащук, держа шпагу двумя руками, все бил и бил уже мертвую княгиню.

Кинжал, брошенный Фролом, вонзился ему чуть ниже кольчуги, в область пупка. Ащук как-то машинально, будто палку, швырнул в приближающего Фрола шпагу, от которой тот без труда уклонился, схватился за рукоятку кинжала, выдернул его из живота и вместо того, чтобы обратить оружие против капитана, опустился на колени и вновь ударил мертвую Щеппу.

Второй раз вонзить кинжал в тело княгини Ащуку не удалось. Фрол запрыгнул на повозку и врезал королю кулаком в нос. Падая назад, тот отмахнулся кинжалом, лезвие которого вспороло атаману кожу на подбородке. Не обратив на это внимания, Фрол навалился на Его величество и принялся бить кулаками по лицу. Наотмашь, со всей силы. До тех пока не понял, что бить больше нет смысла, что король Ащук уже мертв…

– Атаман! Жандармы! – вернул его в реальность Клюгка. – Мост! Давайте мост! – крикнул бывший капитан в сторону крепости. И опять – к Фролу:

– Бежим, атаман, нам не отбиться.

Спорить не было смысла – шестеро всадников в плащах красноватого оттенка неслись к ним во весь опор.

Но прежде чем побежать за спешащими к выдвигающемуся мосту Клюгком и Ушацем, атаман Фрол бросил взгляд на изуродованное тело княгини Щеппы, а после чего плюнул в окровавленное лицо короля Ащука.

Наташу разбудило щебетание птиц и какой-то отдаленный шум. Не веря ушам, она открыла глаза. Было светло, но свет лился не с неба-потолка из люстры с тремя плафонами, а из обычного застекленного окна с приоткрытой форточкой. Наташа спрыгнула с кровати и подскочила к окну. С высоты третьего этажа открывался вид на типичный московский осенний дворик, с акациями и тополями, начавшими терять листья, заасфальтированными дорожками и парой пустых скамеечек, осветившихся лучами проглянувшего из-за облаков утреннего солнца.

Дома! Она дома, в нормальном мире. В мире, не огороженном четырьмя высоченными стенами, которые не преодолеть, а в доме с обычными окнами и потолком! Наташа окинула взглядом комнату – больничная палата с двумя кроватями, одна из которых была заправлена. Она не помнила, как сюда попала, но предшествующие этому вчерашние приключения проявились очень отчетливо…

…Она не смогла справиться с Василием, слишком опытным оказался оперуполномоченный. Зато успела убежать, прежде чем тот направил на нее выборочный преобразователь.

Наташа выскочила на вечернюю московскую улицу и отчаянно замахала руками, призывая остановиться любую машину. Не каждый водитель готов подсадить обнаженную девушку, боясь какой-нибудь подставы, но Наташа была слишком красива, чтобы ее призывы долго оставались тщетны.

– Поехали, поехали! – взмолилась она, запрыгнув в остановившуюся легковушку.

Водитель не стал задавать лишних вопросов и надавил на газ. Оглянувшись, Наташа увидела через заднее стекло выскочившего из подъезда Василия. В красном махровом халате и, кажется, босиком он вскинул руку по направлению к машине, и Наташа, вскрикнув, пригнулась, обхватив голову руками. Водитель, молодой очкастый парень рывком увеличил скорость и с визгом тормозов свернул в переулок.

– От кого убегаем, красавица?

– Он меня изнасиловал и хотел… хотел! У него прибор такой…

– Так тебе в милицию надо. Заявление писать.

– Да, да, в милицию! Пожалуйста!

– Хорошо, хорошо, – вскоре, после очередного поворота очкастый остановил машину в каком-то дворе и уставился на Наташу. Спохватившись, она прикрыла наготу руками.

– Только лично мне в милиции абсолютно нечего делать, – сказал водитель. – Еще подумают, что это я тебя изнасиловал.

– Но я скажу… – возразила, было, Наташа, но очкастый ее перебил:

– Ты все им скажешь, когда я буду отсюда далеко. Ты адрес своего насильника запомнила?

– Запомнила, – кивнула Наташа.

– Это хорошо. А отделение милиции отсюда буквально в двух шагах. Выйдешь из арки и направо, там – увидишь. Пойдем, я тебе кое-что дам.

Он вышел из машины и, открыв багажник, стал в нем копаться. Наташа, которую всю трясло, открыла дверь, но ступить на асфальт не решалась. Очкастый подошел и протянул засаленную телогрейку.

– На, прикройся. И давай, беги к ментам, а я из-за тебя подставляться не собираюсь.

Наташа, наконец, выбралась из машины и продела руки в рукава подставленной телогрейки, которая оказалась ей чуть ниже поясницы.

– С-спасибо, – сказала девушка с прозвучавшей ноткой упрека.

– Пожалуйста, – ухмыльнулся очкастый и, не удержавшись, шлепнул ладонью по голому заду девушки.

– Это в счет моего гонорара за спасение от маньяка, – невозмутимо пояснил он зло сверкнувшей глазами Наташе. – Из арки – направо.

Она молча развернулась и сначала пошла, а потом бросилась бежать. Очкастый не обманул, опорный пункт отделения милиции оказался поблизости. Запыхавшаяся Наташа проскочила мимо оторопевшего сержанта-охранника и подбежала к окошку дежурного.

– Брателло! Меня изнасиловал брателло! – выпалила она. – У него выборочный преобразователь. Он уменьшает людей. У него в квартире мир за стеной. Он всех там может убить, скормить рыбам. Он маньяк, маньяк…

– Девушка, девушка, – дежурный с капитанскими погонами встал и окинул Наташу взглядом с головы до ног. Она была явно не в себе: растрепанная, босая, в видавшей виды телогрейке, под которой из одежды, кажется, ничего нет. Оказавшиеся за спиной девушки сержант-охранник и мужчина, одетый в гражданское, не отрывали от нее заинтересованных взглядов.