ведь всё равно уедешь домой, и тогда я останусь один. Зачем тогда это делать? Что хочешь ещё больше испортить мне жизнь, да? Я только привык и тут опять возникаешь ты и хочешь всё испортить. Только зачем? Я тебя не понимаю.

— Лёша, прекрати. Собирайся! — строгим голосом приказал отец. — Это не обсуждается! Я не собираюсь, спрашивать у тебя хочешь ты уезжать или нет. Я всё решил! Собирай вещи! Я тебя сюда привёз и я тебя отсюда увезу! Тебе самому тут не нравилось, если ты не помнишь. Ты даже не хотел сюда ехать, а сейчас не хочешь уезжать.

— Но теперь-то мне тут нравится.

— Мне на это абсолютно всё равно. Я не позволю тебе жить с ним! — мужчина махнул рукой на Славу. — Иди живо собирай вещи! И немедленно прекращай своё упрямство! Мне решать, где тебе жить. Ты пока сам себя обеспечивать не можешь. Ты на моём иждивении и эти решения я буду принимать за тебя. И я решил, что ты тут больше жить не будешь! Я твой отец и я тебе приказываю мне подчиниться! Так что даже не смей больше спорить со мной! Иди в комнату и собирайся! Живо!

Лёша тяжело вздохнул, кивнул и, окинув взглядом двоюродного брата и дядю, медленно пошёл по коридору. Слава и Алексей Владиславович молча наблюдали за всем происходящим. Также, не говоря ни слова, они переглянулись. Слава смотрел на отца умоляющим взглядом, мысленно прося его хоть что-то сделать. Бизнесмен посмотрел на брата, который пристально следил за своим сыном, а потом перевёл взгляд на племянника. Лицо Лёши было очень расстроенным и было видно, что ему не хочется уезжать. Мужчина не мог стоять в стороне и молча за всем этим наблюдать. Его брат относился к своему сыну просто ужасно, и бизнесмен был просто обязан хоть что-то сделать и помочь парню. Недолго думая Алексей Владиславович решительно подошёл к племяннику. Остановив его, мужчина положил руку ему на плечо. Лёша с удивлением на него посмотрел, не ожидая, что кто-то решит заступиться за него. Бизнесмен тем временем посмотрел на своего брата и твёрдо сказал:

— Он никуда не поедет! Он останется с нами!

— Это не тебе решать, а мне, — продолжать стоять на своём Константин Владиславович. — Лёша, живо иди собирать вещи!

— Он же сам тебе сказал, что не хочет никуда ехать, — подал голос Слава, не желая больше оставаться в стороне и желая помочь отцу защитить Лёшу. — Может, оставишь его в покое? Он хочет остаться с нами, и он имеет полное право самостоятельно решать, где жить. Ему же не десять лет, чтобы ты за него принимал все решения и приказывал ему. Хочет остаться с нами, значит пусть остается! Не надо пытаться решать всё за него и приказывать ему, что делать! Он не маленький ребёнок! У него есть право голоса, и он уже высказался. Почему ты не хочешь услышать его и понять? С нами ему лучше, чем одному или с тобой. Он же твой сын! Ты должен заботиться, чтобы ему было хорошо, а не чтобы только ты был удовлетворён. Почему тебе всё равно на него?

— Не лезь! — в злости крикнул мужчина. — Заткнись!

— Костя, Слава говорит всё правильно, — поддержал сына Алексей Владиславович. — Не надо пытаться решать всё за Лёшу и управлять им. Он останется с нами! Не только потому, что ему с нами будет веселее и интереснее, а ещё, потому что, если он пойдёт с тобой, то ты опять его бросишь. Он тебе снова будет не нужен, а при любом удобном случае, когда он что-то будет делать не, по-твоему, ты будешь подавлять его своим авторитетом, деньгами и всем, чем только сможешь. И так ты будешь продолжать всю его жизнь! С нами ему будет лучше! Я тебе не дам им манипулировать и портить ему жизнь! Уходи! Он остаётся с нами!

— Значит так, да? — мужчина окинул злым взглядом Славу и своего брата. Те на него внимательно смотрели, в ожидании, когда он уйдёт. Константин Владиславович кинул взгляд на сына, который был всё ещё растерян и не знал, что делать, но теперь хотя бы чувствовал поддержку дяди и двоюродного брата и был немного уверен в себе. Лёша поднял глаза и неуверенно посмотрел на отца. Тот встретился с ним взглядом, немного помолчал, а потом кивнул и выдал: — Хорошо. Пусть будет по-вашему. Я уйду! Пусть остаётся. Провожать меня не надо, — мужчина уже направился к прихожей, как тут внезапно остановился неподалеку от Славы и, обернувшись к брату, снова заговорил: — И, чтобы ты знал, Лёша, я его постоянно бросал только потому, что не мог на него больше смотреть после смерти Даниэллы. Мне было так тяжело, когда она умерла…. Я её так любил и порой даже жалел, что не погиб вместе с ней. И единственным напоминанием о ней был он! — Константин Владиславович махнул рукой на сына. — Я не мог продолжать смотреть на него. Мне было очень тяжело! Я должен был как-то избавиться от него. Совсем избавляться от него я бы никогда не стал, потому что всё же он мой родной сын. Я хотел на время его к кому-нибудь отправить, чтобы, как можно дольше, его не видеть дома. Пойми меня правильно! Мне было очень тяжело….

— Не одному тебе было тяжело после её смерти, — проговорил Лёша, у которого внутри всё переворачивалось от слов отца. — Только в отличие от тебя я ни от кого не отворачивался и никого не отталкивал от себя.

— Ты и не был обречён, каждый день видеть её глаза! — повысил голос мужчина. — Твои глаза! Они такие же, как у твоей матери…. Почему я должен постоянно смотреть в них и вспоминать женщину, которую так любил? — Константин Владиславович посмотрел опять на брата, у которого было каменное лицо. — Лёша, теперь ты понимаешь, почему я так поступал с ним?

— Даниэлла погибла уже давно, и ты продолжал так поступать со своим сыном. Почему-то Лёша справился с её смертью, а ты нет, — на лице Алексея Владиславовича появилась горькая усмешка. — Не пытайся ей прикрываться, Костя! Это низко! Не сваливай всё на боль из-за её потери. Я знал лучше других, как она была тебе дорога, и ей было бы стыдно за своего обожаемого мужа, который посмел так поступить со своим родным сыном. Ему было гораздо труднее, чем тебе. Он потерял свою мать! Ты с ним хоть говорил после похорон? Видимо, нет. А я с ним говорил. Ему было