дни, сбил спесь у нашей оппозиции. Если еще 17 октября, во время демонстрации по поводу сессии ЦИКа, которая собралась в Ленинграде, оппозиция могла говорить, что эта демонстрация рабочих была не в честь заседания сессии в Ленинграде, а происходила якобы исключительно в честь “высокого” присутствия оппозиционных лидеров, то уже октябрьскую демонстрацию нужно было объяснить тем, что “аппаратчики оттерли оппозиционных лидеров от масс”»[1189].

Истина, как видно, была где-то посередине. В любом случае поле осталось за сталинцами и примкнувшими к ним правыми (вроде Н.А. Угланова с его «хулиганами»). Как признал Л.Д. Троцкий в своем эпохальном труде о генсеке: «Вспышки оппозиции следуют одна за другой: 1923–1924 гг., в 1926 г., в 1927 г. Как ни значительны по объему, не говоря уже о содержании, эти оппозиционные вспышки, они остаются по существу конвульсиями умирающей революции. Самой широкой и многозначительной была оппозиционная волна накануне юбилея революции в октябре – ноябре 1927 года. Тысячи, десятки тысяч рабочих прошли в Москве, в Ленинграде, отчасти в провинции через тайные и полутайные собрания, где выступали ораторы оппозиции. На этих собраниях еще жила атмосфера Октября. Однако более широкие массы не откликнулись. Эти собрания стали только прологом разгрома оппозиции»[1190].

После праздника были задействованы не только партийные органы, но и органы государственной безопасности. Из ВКП(б) исключили несколько сотен рядовых рабочих партийцев[1191], началась вакханалия обысков и арестов, описанная оппозиционерами в листовке от 24 ноября – «К итогам юбилейного праздника»[1192].

Глава 19

«Одиннадцатое ноября 1927 г. войдет в историю». Исключение Троцкого и Зиновьева из ВКП(б)

Яркой иллюстрацией ко многочисленным обвинениям сталинских органов государственной безопасности в скатывании оппозиционеров к третьей силе можно считать выступление фактического (позднее, после смерти В.Р. Менжинского, и формального) руководителя органов госбезопасности Генриха Григорьевича Ягоды, отложившееся в ЦГА Москвы:

«Речь т. Ягоды на 7‐й партконференции Сокольнического района от 11/XI – [19] 27 года

Товарищи, я хотел использовать свое выступление для того, чтобы обратить ваше внимание на те особые трудности, которые наша партия и советская власть преодолевают и которые еще предстоит преодолеть среди все нарастающей борьбы против партии как со стороны троцкистской оппозиции, так и со стороны всевозможных антисоветских групп, крайне ожививших свою деятельность в связи с атаками оппозиции на партию.

Какие бы мы ни имели достижения, а у нас они колоссальны, тем не менее, повторяю, что мы ни на минуту не можем забывать о тех трудностях, которые перед нами стоят в связи с внутрипартийной борьбой и особенно вновь появившейся на сцене третьей силой, нарастающей, обволакивающей, пользующейся троцкистской оппозицией. То, что враги пролетариата используют всякие уклонения от строго выдержанной коммунистической линии, едва ли [не] с наибольшей наглядностью [показано] на примере Кронштадтского мятежа: именно тогда, в [19] 21 г., во время обострения внутрипартийной борьбы, во время [Профсоюзной] дискуссии, затеянной так же Троцким (не затеянной Троцким, но поставившим большевистский ЦК перед угрозой раскола. – С.В.), именно тогда буржуазная контрреволюция и белогвардейцы во всех странах мира выявили свою готовность принять лозунги даже советского строя, лишь бы свергнуть диктатуру пролетариата в России. Такие факты с полной очевидностью говорят о том, что белогвардейцы стремятся и умеют перекраситься под советский цвет, и когда это необходимо, с самыми левыми лозунгами, однако же, ставя целью ослабить, а затем свергнуть оплот пролетарской революции в СССР. Вот почему Ленин в 1921 г. предостерегал партию и рабочий класс о том, что всякие кризисы в партии пробуждают к жизни, активизируют, вдохновляют, одушевляют все враждебные революции элементы. Владимир Ильич тогда говорил: “Болезнью нашей партии, несомненно, постараются воспользоваться и капиталисты Антанты для нового нашествия, и эсеры для устройства заговоров и восстаний”. Как вы прекрасно знаете, предвидение Владимира Ильича сбылось и в результате сложившейся тогда обстановки мы имели Кронштадт. Вы знаете, что мы осложнение того периода благодаря напряжению нашей партии и рабочего класса осилили. Вы знаете, что и за последующий период нашего существования благодаря проведению соответствующей работы, благодаря правильной линии нашей партии, мы добились того, что партии эсеров и меньшевиков как таковые у нас не существуют: они разбиты, их нет, есть одиночки, кое-где обломки. И вот в период обострения внутрипартийной борьбы, вот именно теперь, когда оппозиция самым беззастенчивым образом глумится над партией, когда пользуется величайшей терпимостью нашей партии, безнаказанно злоупотребляя [ее доверием], она неслыханно и грубейшим образом нарушает не только элементарные правила партийной дисциплины, но и переходит за замки советской легальности, доходя до издевательств над диктатурой пролетариата. Вот такая линия оппозиции приводит к тому, что (хочет [ли] она того или не хочет) все то, что было загнано, разбито, деморализовано, начинает шевелиться, проявлять свою активность и от монархистов-лавочников Охотного ряда и до более левых мелкобуржуазных элементов различных прослоек – все это протягивает руки к оппозиции, живо реагируя на перенесение оппозицией внутрипартийных разногласий на улицу. Вы видите, что слова Владимира Ильича, сказанные им в [19] 21 г., не утратили своей актуальности и для теперешнего периода. Обострившаяся внутрипартийная борьба теперь так же, как и в [19] 21 г., оживляет все (без различия оттенков и направлений) антисоветские группировки.

Все то, о чем я буду говорить дальше, с достаточной ясностью доказывает, какой толчок для развития своей враждебной антисоветской деятельности получила третья сила, объективно оживленная троцкистской оппозицией.

Товарищи, все те группы и группировки, которые были уже в состоянии отмирания, так же, как и те, которые были нами совершенно разбиты, совершенно неожиданно к десятой годовщине нашей революции получают толчок к активности. У нас определенные, неопровержимые факты, говорящие о проявлении активности антисоветских элементов. Я остановлюсь только на некоторых фактах, которые достаточно ярко иллюстрируют, насколько контрреволюция [будто бы. – С.В.] тянется к оппозиции. Пусть не подумают товарищи, что я обвиняю оппозицию в прямой контрреволюции, но было бы неправильно, если бы мы не видели того, что все проявления, которые мы имеем, говорят о том, что объективно оппозиция в настоящий момент является лидером и вождем всех прослоек мелкой буржуазии, контрреволюции нашей страны, которые вокруг оппозиции, под ее фирмой, пользуясь ее лозунгами, работают. Я хочу указать на один весьма курьезный, но очень характерный факт. Дело в том, что само понятие “оппозиция” как символ борьбы против партии, против III Интернационала, против диктатуры пролетариата стало настолько популярно, что даже такая махровая, контрреволюционная, насквозь проплеванная, эмигрантская, продающая себя распивочно и на вынос (какие яркие формулировки. – С.В.), харбинская белогвардейская шайка пользуется словом “оппозиция” и, называя себя таковой, выдвигает своими лозунгами “Долой III Интернационал!” и т. п. Даже эти гады именуют себя партией “Рабоче-крестьянско-казачьей оппозиции”, или “русских фашистов”, а в скобках скромно добавляют “большевики справа”. В своем обращении они пишут: “Оппозиция