* * *

В зданиях Минобороны и Генштаба отключены были телефоны. Придворные ельцинские чиновники боялись армии… Генералы не могли собраться на коллегию. Впервые планы кровожадных стали рушиться.

* * *

Из Белого дома неизвестные люди удаляют людей, которые умело анализировали ситуацию и которые могли помешать осуществлению президентского сценария.

* * *

Последние ночи через каждые два часа раздаются команды: «Подъем, штурм будет с подъезда… Штурм ожидается в такое-то время!» Мы не спим, встаем на дежурство! Негодяям это и надо. Они специально лишают нас сна. Они специально ездят на машинах возле Дома Советов, останавливаются, проводят маленькие учения, щелкают и бряцают затворами. На постоянные провокации мы отвечаем дисциплиной и бдительностью. Однако, силы слабеют.

Газета «Московский комсомолец» описала, как создавался психоз (28.09.93)… Журналисты наслаждались, что нас доводили до психоза. Мы вынуждены были ходить одно время в противогазах. Потому что мы не знали, а соответствует ли действительности та информация о выкуривании нас газом, которая поступила в Белый дом. Вначале к парламенту подвезли трубы, затем сказали, что по ним запустят в здание газ… Вот мы и получили противогазы. Провокация сработала.

Но вскоре операция по дезинформации и дезориентации изменилась. Нас перестали доводить до психоза, нам все чаще стали сообщать о переходе на нашу сторону воинских частей. То их было совсем немного – и вдруг их много! Это вызывало и сомнение, и тревогу. Но руководство Верховного Совета, судя по их заявлениям, поверило в звонки и в донесения. Значит, президентская команда задумала иную провокацию!

* * *

Кроме подосланных офицеров среди нас были и честные. Так, старший лейтенант милиции Валерий Терешин прибыл к нам не с целью доводить дезинформацию, а с целью защищать Закон. О себе он говорит мало:

– Прибыл сюда вечером 21-го, как только услышал выступление Ельцина по телевидению. Ведь кто-то же должен встать на защиту Конституции. Понимаю, что, безоружных, нас сомнут вооруженные до зубов омоновцы. Но даже ценой жизни мы должны показать людям, что сопротивление прогнившему режиму возможно и необходимо.

* * *

Очередную ночь перед штурмом мы решили провести прямо в зале заседания. Я достал блокнот с тем, чтобы оставить на память приметы этой страшной ночи. Никто не боялся, все включились в работу. Каждый давал оценки происходящему:

Зоя Корнилова: «Спасибо Ельцину за переворот. Он помог показать, кто мы и кто есть кто. Телевидение обвиняет депутатов, мол, они держатся за свои кресла и оклады. Но вот Ельцин попытался купить нас должностями в правительстве, двумя миллионами рублей отходных. И кто побежал к нему? Его сообщники: Починок, Степашин, Ковалев, Подопригора, Рябов… Существующий режим породнил предателей. Но он сплотил и честных людей. Съезд почти в полном составе доказал: в России не все продается. Пусть нас не будет. Но Россия-то останется – и не растопчут. И мы должны доказать, выстоять, Россия станет правовым государством!».

Анатолий Леонтьев: «Я давно понял, что мы предали и страну, и народ своими постоянными соглашательствами с Ельциным. И мы сегодня не можем совершить еще одну ошибку – пойти еще раз на соглашательство с Ельциным. Это будет уже не ошибка, а измену народу».

Александр Сурков: «Мы обязаны расчистить авгиевы конюшни, которые наворочены не без нашего участия или попустительства».

Андрей Парамонов: «Я был доверенным лицом Ельцина на выборах. Но здесь остался потому, что уверен: он нарушил Конституцию».

Михаил Астафьев: «Да, мы терпели засилье воров. Это наша вина. Как только перестанем это терпеть, увидим, как начнет резко меняться нравственная атмосфера общества».

* * *

Я зашел проверить, почему не работает наша радиостанция. Об этом просили люди с баррикад. У нас была радиостанция хорошей мощности.

В комнате у радиорубки сидел писатель Сергей Лыкошин и незнакомые люди. Лыкошина я знал давно, его дача находится в моем Борисоглебском районе. Мне доводилось бывать у него в гостях, пить чай, беседовать о литературе, политике, жизни. Это был честный, мудрый и всегда спокойный, интеллигентный человек. Он признался: нашу радиостанцию глушат.

…Уже после штурма я узнал от Лыкошина, когда танки выстрелили в Дом Советов, он на минуту вышел из комнаты – и именно в это время радиорубку разнесло снарядом.

* * *

При подготовке омоновцев к выходу на осаду Дома Советов применялись психотропные препараты. Об этом нам сказали работники МВД.

* * *

Виктор Баранников предупредил защитников парламента и нас, что, по имеющейся у него информации, к Белому дому специально направляют людей с наркотиками, чтобы скомпрометировать народных депутатов.

На что только не идут путчисты! Троих таких разносчиков наркотиков мы задержали в здании Белого дома.

* * *

В Конституционном суде отключена спецсвязь. Она отключена даже у председателя КС Валерия Зорькина.

* * *

Ночью передвижение по Белому дому запрещено. На переходах выставлены вооруженные посты. Теперь шпионы не проникнут. А то тут я вместе с друзьями напоролся на одного проходимца, который обрезал какие-то кабельные провода… Его арестовала охрана Ачалова.

Кругом стали проводиться рейды.

* * *

Честные офицеры из Министерства безопасности сообщили: «Штурм назначен на 28-е, то есть на сегодня… Будет проникновение через 26-й гараж».

До штурма пара часов. Бежим к дверям гаража. Прибегаем – они почему-то открыты. Перекрываем тут же выход.

Ночью подъехали грузовики… Прошла разведка, удостоверились – вход забаррикадирован – уехали тут же восвояси.

Через некоторое время появились у Белого дома машины с прожекторами. Прожектора врубали ночью, когда все засыпали. Они были такой мощности, что казалось – от света и тепла ламп отклеиваются календари от стен. Спать, конечно, было невозможно.

То песни на ломаном русском языке, то прожектора… Люди не спят по несколько суток. Фашизм.

* * *

Министр внутренних дел Ерин стал запугивать нашу охрану… Один охранник у нас убежал – оставил свой пост. Мы не в обиде, говорим всем – остаются только добровольцы.

* * *

Иностранным журналистам передали по радиотелефонам требования их посольств: «Немедленно покинуть «Белый дом» в связи с угрозой возможного штурма Верховного Совета.

Наши журналисты опомнились: просят оружие – мол, и нам надо чем-то защищаться.

А ко мне подошел иностранный журналист, с которым мы сидели во 2-м отделении милиции после второго моего ареста, и сказал, что он готов меня вывести и спасти. Я отказался. Не ушел и иностранный журналист.

* * *