М. Н. Волкова была сожительницей сотрудника НКВД. В доме отдыха НКВД она могла быть и в этом качестве, и по должности сексота. Руководящие работники НКВД в том доме отдыха не бывали. Но тем не менее Мария Николаевна действительно рассказала Ильину, секретарю Струппе, о якобы существующем среди сотрудников НКВД заговоре с целью убийства Кирова. Что же предпринял Ильин? И тут вырисовывается несколько иная картина, чем та, которую рассказывала Лазуркина, а вслед за ней Е. Пашкевич и другие публицисты. Дело в том, что Ильин сразу же сообщил об этом в НКВД.

Когда в 1937 году Ильина исключали из партии, этот факт фигурировал в одном из выступлений в защиту Ильина: «…Ильин в 1934 году предотвратил теракт на т. Кирова и т. Рубенов (уполномоченный Комитета партконтроля ЦК ВКП(б) по Ленинграду и области. — А.К.) сказал, что это обстоятельство надо учесть. Ильин использовал свой долг гражданина, ему стало известно, что готовится теракт и он сообщил об этом в НКВД»[494].

Не сомневаюсь, что этот факт тщательно проверялся в НКВД. И его просто проигнорировали. Почему? Ответ на этот вопрос могут дать документы работника Ленинградского УНКВД Георгия Алексеевича Петрова, осужденного Военной коллегией Верховного суда СССР в Москве 23 января 1935 года по статье 193, п. 17. Он обвинялся «в неприятии мер и своевременном выявлении и пресечении деятельности в Ленинграде контрреволюционной террористической зиновьевской группы — в том числе убийцы тов. Кирова — злодея Л. Николаева, хотя они имели все необходимые для этого возможности». Кстати, Г. А. Петров — единственный из 12 ленинградских чекистов, проходивших по этому процессу, полностью реабилитирован 20 октября 1966 года. 32 года доказывал он свою невиновность и алогичность, абсурдность доноса Волковой.

Слово за документом. «…Во второй половине 1934 года, — писал Г. А. Петров, — уполномоченный III отделения НКВД по Ленинградской области (я в то время работал оперуполномоченным 2-го отдаления Особого Отдела) Григорий Ильич Драпкин передал мне письмо, написанное малограмотным почерком за подписью Волковой, которая сообщала, что в Ленинграде существует контрреволюционная организация „Зеленая лампа" в количестве 700 чел.».

Проработкой всех сообщенных Волковой данных поручено было заниматься Г. А. Петрову и его группе; Он вызвал Волкову. «…Я спросил, — продолжает Петров, — откуда она узнала численность и ее название — она ничего ответить не могла. При последующих встречах Волкова также давала неправдоподобные материалы: то она, будучи в гостях у одного знакомого ей путиловского рабочего на квартире, обнаружила корзину с человеческим мясом, то у других своих знакомых обнаружила машинку для печатания червонцев, то ее втолкнули в легковую машину и увезли под Ленинград в пригородное местечко Лигово, где она в подвале обнаружила ящик со снарядами и в доказательство развернула платок и вынула из него гильзу старого образца, которую держат на столе для карандашей. Со слов Волковой, на квартире в Лигово проживал руководитель „Зеленой лампы", бывший царский генерал Карлинский… Ни один из этих материалов после тщательной проверки подтвержден не был».

Результаты всех проверок по доносам М. Н. Волковой Петров доложил на оперативном совещании, которое проводил Ф. Д. Медведь. Высказались почти все присутствующие. Суть их сводилась к тому, что «Петров тратит впустую время», проверяя «заведомо ложные агентурные сведения»[495]. В заключение Ф. Д. Медведь сказал, что «Волкова является социально-опасным элементом, поскольку клевещет на людей и неправильно информирует в своих письмах органы». Тогда же на совещании попросили начальника санчасти НКВД С. А. Мамушкина показать Волкову специалистам-психиатрам. Профессор, осмотревший ее, высказался за дальнейшее ее обследование в стационаре. Тут же было выписано направление и Волкову поместили в знаменитую психиатрическую Обуховскую больницу. Предположительный диагноз — врожденная шизофрения — полностью подтвердился.

Именно из психлечебницы Волкову и доставили к Сталину в Смольный.

3 декабря Сталин допрашивал Г. А. Петрова. Присутствовали Ягода, Ворошилов, Молотов, Жданов, руководство Ленинградского НКВД. «…Сталин и Ягода, — писал Г. А. Петров, — задавали мне ряд вопросов по материалам Волковой. Я объяснил, что все материалы Волковой не соответствуют действительности, т. к. они были оперативно и тщательно проверены и ничего в них не подтвердилось».

Мной процитирован документ, адресованный Г. А. Петровым в Прокуратуру СССР в 1956 году, но подобные заявления делались им неоднократно — в 1939, 1948, 1951 годах. Георгий Алексеевич Петров не был наивным человеком, он прошел «школу» лагерей. Наверняка, как бывший работник НКВД, знал многое, в том числе и методы расправы с неугодными. И даже в то время продолжал доказывать, что сексот Волкова давала абсурдные, лживые агентурные сведения самого фантастического характера.

Можно ли верить после этого другим сообщениям Волковой? Например, эпизоду, якобы имевшему место в Детском Селе, пересказанному Лазуркиной с чужих слов и столь некритически воспроизведенному Евой Пашкевич в газете «Смена».

Сама Волкова в конце 30-х годов и позднее рассказывала о «заговоре» в самых разных вариациях. «Подозрительная», «мстительная», — говорила ее родная дочь. А ей было за что мстить работникам Ленинградского управления НКВД — ведь это они поместили ее в психиатрическую больницу. Волкова любила воспроизводить дочерям рассказ о своей встрече со Сталиным. Известный ленинградский журналист В. М. Бузинов, впервые опубликовавший материал о Волковой, писал: «Она многократно повторяла его дочерям. Все предстает в нем, как в волшебной сказке, где силы добра в конце концов одолевают силы зла. В этой „сказке“ Волкова вместе со Сталиным едет в машине, а город в траурных флагах, и она узнает, что убит Киров. Она плачет, а Сталин успокаивает ее, протягивает ей платок, чтобы она вытерла слёзы». Замечу, что это не вымысел В. М. Бузинова. По его словам, именно так М. Н. Волкова описывала первую встречу со Сталиным своим дочерям[496].

Как видим, фантазия Волковой не знала пределов. Так можно ли было вообще серьезно относиться ко всему, о чем осведомляла данный сексот?! Волкова действительно была серьезно больна. Ведь она официально состояла на учете в психиатрическом диспансере до самой своей смерти и до самой своей смерти было сексотом НКВД, давая агентурные сведения как на рядовых граждан, так и на руководителей Ленинграда. Чего стоили эти сведения, легко можно представить. Однако им, как видим, в политических целях верили, и они поломали не одну человеческую судьбу.

Проверялось ли дело «Зеленая лампа» в более поздние времена? Да. Созданная комиссией Политбюро ЦК КПСС группа следователей Прокуратуры СССР и КГБ СССР более двух лет весьма тщательно изучала дела давно минувших дней, связанные с убийством Кирова. Предоставим слово старшему прокурору Управления Прокуратуры Союза ССР Ю. И. Седову: «Мы подняли некоторые архивы, которые, по понятным причинам, не любят посторонних глаз и до сих пор закрыты. Это — агентурные разработки на лиц, причисленных к зиновьевцам и другим видным оппозиционерам. Речь, например, идет об организации под кодовым названием „Зеленая лампа", о личности бывшего агента НКВД Волковой… „Неутомимо” трудились агенты ОГПУ, письменно докладывающие своим шефам о каждой встрече, вечеринке, поездке в другие города, о так называемых оппозиционерах, писали даже об их выпивках, интимных связях. На каждое конкретное лицо заводилось дело-формуляр, где концентрировались все донесения… Дурно, тень дурно пахнет от этих доносов»[497].