— Замолчи, женщина! В этом городе все держится на мне! — огрызнулся он. Кажется, его самолюбие было слегка задето.

И Брайар очень на это надеялась. Надеялась, что в поступках он похож на Леви.

— Не замолчу, и ты меня не заставишь, Джо Фостер, даже если сильно постараешься. А что, с тебя станется. Мужчины вроде тебя любят обижать женщин. И я тут узнала, что даже не первая.

— Меня не волнует, что ты там узнала и где узнала! — рявкнул он. — Но я сию же минуту желаю знать, откуда тебе известно это имя.

Она встала во весь рост и крикнула, не считаясь с его приказами:

— А я желаю знать, кем ты себя возомнил и для чего затащил нас на свой игрушечный фронт. Будто нам восточного мало, сукин ты сын! — завершила Брайар, позаимствовав у Анжелины фирменное ругательство.

Теперь она видела его так же ясно, как и он ее, — и трехстволка в его руках наводила ужас, потому что нацелена была не на Брайар. Все три дула смотрели на Зика, который, к его чести, не открывал уже рта, хотя, что тому было виной, послушание или чудо-ружье Миннерихта, оставалось неясным.

Брайар ожидала, что угрожать будут ей, однако Миннерихт оказался хитрее и подлее. Что ж, отлично. Она тоже умела быть подлой и хитрой.

— Так, значит, все держится на тебе? Считаешь, у тебя здесь есть какая-то власть? И ведешь себя соответственно, но это ведь все чушь собачья, а? Спектакль — чтобы люди верили, будто ты самый умный и самый богатый. Только это неправда. Будь ты вполовину так умен, как притворяешься, тебе не пришлось бы воровать изобретения у Леви и подбирать крохи, оставшиеся после конкурса. А я их видела у тебя на складе. Думал, я их не узнаю?

— Молчать! — взревел он.

Однако Брайар намерена была и дальше отвлекать внимание на себя — от Зика и от сухощавой старушки с мальчишеской фигурой, которая потихоньку подкрадывалась к Миннерихту сзади. И продолжила, еще больше повысив голос, чтобы ее нельзя было перекричать:

— Если бы ты хоть наполовину был тем, за кого себя выдаешь, то смог бы состряпать себе легенду и без меня и обошелся бы без подручных. Леви был безумцем и плохим человеком, но слишком умным, чтобы ты просто взял его игрушки и присвоил себе. Теперь тебе нужен Хьюи, потому что он умен; и ты чуть не уговорил моего мальчика остаться здесь, наврав ему с три короба. Но если бы все и вправду держалось на тебе, ничего этого не понадобилось бы.

Трехстволка уставилась ей на грудь. Брайар никогда еще не была так счастлива.

— Скажи еще хоть слово, — прошипел Миннерихт, — и я…

— Ты — что? — завопила она. Следующую фразу Брайар выпалила отчаянной, злой скороговоркой — на одном дыхании, не сбиваясь на паузы, стараясь еще больше его рассердить, потому что Анжелина почти до него добралась. — Спорим, ты не знаешь даже, как из нее стрелять? И уж точно не ты ее сделал. Все свои идеи ты украл у Леви, это он все придумал и собрал. А ты знаешь ровно столько, чтобы строить из себя короля, и все, что тебе остается, — молиться Богу, чтобы никто не догадался, какой ты на самом деле слабый и никчемный!

Он прокричал в ответ просто, без надрыва:

— Ну вот зачем тебя сюда принесло? Тебя и его, зачем? Не надо было вам приходить. Вы здесь вообще ни при чем! Сидели бы дома, в мерзкой своей хибарке на Окраине. А я предложил вам нечто большее… гораздо, гораздо большее, чем вы оба заслуживаете, хотя и не обязан был! Я ничего не должен ни тебе, ни ему!

— Ну конечно же нет! — откликнулась она. — Ведь ты мне не муж, а ему — не отец, и это не наш бой, не наша проблема. Только поздновато ты до этого додумался, Джо Фостер.

— Прекрати меня так называть! Ненавижу это имя, не хочу, не желаю его слышать! Откуда ты узнала о нем?

Ответила ему Анжелина.

Не успела Брайар и глазом моргнуть, как старушка накинулась на него и заключила в тиски объятий — в ярости своей подобная пуме, но куда беспощаднее. В руке у нее был нож; через мгновение тот оказался у Миннерихта под подбородком — у зазора между маской и шеей.

Навалившись всем весом, она запрокинула ему голову, расширив этот зазор, обнажив кадык и белую полоску кожи. Брайар ахнула; Зик в два прыжка перебрался через завалы и нырнул в укрытие, к матери.

Анжелина проговорила:

— От Сары Джой Фостер, жизнь которой ты оборвал двадцать лет назад.

И одним быстрым, безжалостным движением полоснула ему по горлу.

Миннерихт пальнул из двух стволов сразу, но шок и дезориентация сделали свое дело. Пошатнувшись, он закружился на месте, ноги стали разъезжаться по выщербленному мраморному полу, залитому его собственной кровью. А кровь хлестала с обеих сторон шеи парой мощных фонтанов — Анжелина разделала его от уха до уха. Теперь она скакала на нем, как на необъезженном жеребце, а он размахивал руками, пытаясь ухватиться за нее, за собственное горло, хоть за какую-то опору. Однако кровь уходила из его тела чересчур быстро.

Времени на сопротивление оставалось мало; не желая его терять, Миннерихт попытался перевернуть дробовик и направить себе за плечо, но тот был слишком тяжелым, а сам он потерял много крови и ослаб. Он повалился на четвереньки, и лишь тогда Анжелина отпустила его.

Отшвырнув трехстволку подальше, она уставилась на врага, хрипящего на полу. Его роскошная красная накидка стала еще краснее, чем прежде.

Брайар отвернулась. Смерть Миннерихта ее нисколько не заботила, зато заботил Свакхаммер; хоть в его случае и обошлось без кровавых представлений, жизнь угасала в нем с каждой минутой. Быть может, его уже не спасти.

Зик отступил на пару шагов; Брайар до этого и не замечала, что мальчик прячется у нее за спиной.

Он открыл было рот и тут же закрыл, потому что его мать, заслышав вблизи шум, схватила «спенсер», взвела у него курок и взяла на изготовку.

— Пригнись, — велела она, и Зик подчинился.

Анжелина подковыляла к пролому, залезла внутрь и вскинула дробовик — как раз вовремя, чтобы взять на мушку Люси О'Ганнинг, вылетевшую из-за угла в зал, где несколько мгновений назад закончилась смертельная схватка.

На руке у нее красовался арбалет, готовый к бою, — то ли старый отыскала, то ли приладила новый. Впопыхах она нацелилась на Анжелину, однако быстро узнала ее и опустила оружие.

— Миссис Анжелина, что вы… — начала Люси, но тут завидела Брайар. Продолжала она чуть ли не со смехом: — Ну и парочка, чтоб мне с места не встать! У нас за стеной не так-то много женщин, но с теми, что есть, шутки плохи.

— Вы тоже входите в их число, Люси. Только улыбаться пока рано. — Она указала на Свакхаммера, которого барменша не видела за грудой обломков. — У нас есть проблема — большая и тяжелая.

— Так это Иеремия! — воскликнула Люси, заглянув в дыру.

— Люси, он умирает. Нужно перенести его в безопасное место.