— Первая жена умерла, — сказал Евгеньев.

— Помрешь тут с вами. Первую, значит, заездил? Остальные-то живы?

— А твой муж? — спросил Евгеньев.

— Такой же самый, как ты, — сказала она, не поднимая русую голову от кастрюли. — Уже рухнул. Дополз, слава Богу.

— Он не проснется?

— Теперь до утра не встанет. Уссытся. А не встанет. Но уж утром, будь уверен, он у меня утром сам будет свое стирать, как миленький, это я ему устрою… Иди вон ляжь туда, в маленькой. А я кончу — приду. Иди, горе луковое…

Евгеньев руками нашарил диван в тесной комнатке и, прежде чем рухнуть, взглянул в окно, точно пытаясь определить свое положение на планете. Тысячи одинаковых окон таращились на него из тьмы. Где-то за одним из них был теперь Гена. А может, и Рита все же была за одним из них.