Почти сразу после еды большинство рабов заперли в бараках.

Исключением были люди семейные: хозяин нуждался в увеличении числа работников, и их естественный прирост был процессом пусть медлительным, но надежным. Кроме того, не запирались домашние слуги да те счастливчики, кто, благодаря своим умениям, мог претендовать на особое благоволение плантатора. Например, Петрович, неожиданно для хозяина оказавшийся достаточно выгодным приобретением в качестве врача.

Остальные недавно купленные рабы к выгодным приобретениям не относились. Трое из них еще не оправились от ран и первую неделю почти не работали. Кабанов нагло заявил плантатору, что труд убьет их за пару дней и хозяин окажется в убытке. Хозяин вспылил было в ответ и хотел наказать непокорного, но слова Сергея заключали в себе горькую правду. Убыток стал бы небольшим (дорого он заплатил лишь за Ширяева), но бросаться деньгами не следовало, и обещанную порку отложили на потом. Зато, едва у новичков затянулись раны, их выгнали в поле и заставили работать наравне со всеми.

Впрочем, небольшое отличие имелось. Надсмотрщик, грубый и невежественный тип, однажды попытался было ударить Кабанова, но именно попытался. В глазах отставного десантника он увидел такую расчетливую и уверенную угрозу, что уже занесенная рука с кнутом невольно опустилась. Даже тупой надсмотрщик предпочел не связываться с этим новым рабом из неизвестной страны.

Но и без наказаний работа была очень тяжелой, и бывшие пассажиры под вечер едва волочили ноги. И все-таки Кабанов находил в себе силы для полуночных бесед с остальными рабами. Негры отпали достаточно быстро – в них жило недоверие к странному белому человеку и почти полностью отсутствовал мятежный дух. Оставались французы, и Сергею удалось сойтись с их бывшим командиром, капитаном французской королевской армии шевалье Мишелем д’Энтрэ.

– Знаете, что больше всего меня поражает, Мишель? – спросил его по-английски не знавший французского Кабанов.

– В чем? – Английский шевалье оставлял желать лучшего, впрочем, как и английский Кабанова.

– В нашем положении. Меня поражает ваша пассивность. Не обижайтесь, Мишель. Вас девятнадцать человек. Вы солдаты, но терпеливо переносите рабство. Негров я еще могу понять, они дикари. Но вы? Решили остаться рабами на всю жизнь?

– Мы думали об этом. Ближайшее французское владение – Гаити. До него недалеко, но где взять лодку? – со вздохом спросил д’Энтрэ.

– Захватить – и все дела. Только зачем лодку? Брать, так корабль, – уверенно возразил Кабанов.

– Для захвата корабля нас очень мало. Девятнадцать человек, – напомнил шевалье.

– Двадцать четыре, – поправил его Кабанов. – Нас пятеро. И еще восемь наших товарищей на другой плантации.

– Все равно мало. Мы безоружны. Англичане перебьют нас, как… – Д’Энтрэ не мог подобрать подходящее сравнение. – Это не выход.

– Оружие наверняка есть у хозяина. Заберем его и вооружимся. – О револьвере Кабанова знали только Сорокин и Ширяев. – Захватить судно нетрудно. Проблема в другом: пройти форт. Можно захватить и его, но потом из него придется уйти. Хотя… – Он задумался над внезапно пришедшей в голову мыслью.

– Захватить форт? – удивился француз. – Вы шутите, Серж. Для этого необходимо целое войско с артиллерией.

– Зачем? Много людей – много шума. Нам не нужен форт, и мы его просто уничтожим.

– Что?! Как? – Д’Энтрэ взглянул на нового товарища по несчастью как на сумасшедшего и даже немного посторонился.

– Конечно, взорвем, – пояснил Кабанов и впервые за весь разговор улыбнулся. – Не переживайте, Мишель. Чтобы взорвать такой форт, достаточно двух-трех человек. Не верите? Так я вам это докажу. Бывали дела и потруднее.

– Вы фантазер, Серж, – старательно подбирая слова, чтобы не оскорбить ненароком, сказал шевалье. – Вас послушать, так все очень просто. Проблем вообще нет. Освободиться из рабства, захватить корабль, взорвать форт…

Кабанов снова улыбнулся. Он попал в век, где понятия не имели о настоящих диверсиях и диверсантах. Даже военные и мысли не допускали, что небольшой группе людей по силам какая-либо серьезная боевая операция, и это неверие лишь увеличивало шансы на успех. Возможно, охрана форта и казалась французам препятствием, однако для десантника грядущих веков она выглядела лишь жалкой пародией на саму себя и для человека умелого не представляла особой проблемы.

– Как по-вашему, сколько человек сторожат форт ночью? – спросил Кабанов.

– Точно сказать не могу, но думаю, что не меньше дюжины. И вы надеетесь справиться с ними втроем? Не забывайте, что они сразу поднимут тревогу и разбудят весь гарнизон, – предупредил шевалье.

– Не поднимут. Покойники всегда ведут себя тихо, – возразил Кабанов. – Это дело техники. Не обижайтесь, Мишель. На моей далекой родине некоторые из нас изучали неизвестную в Европе науку: убивать без шума. Нам часто приходится воевать с азиатами. Эти войны ведутся не по-джентльменски. Главное – уничтожить врага, а каким способом – не имеет значения.

– Понимаю. Татары – дикий народ, – кивнул д’Энтрэ. – Но англичане – хорошие солдаты.

– Пока не замечал. Моряки хорошие, не спорю. Думайте, Мишель. Если вы откажетесь, то мы убежим впятером. Неужели вы хотите провести всю жизнь на плантации? Я ждал лишь, пока заживут мои раны. Теперь они затянулись, и я твердо решил вырваться на свободу. С вами или без вас. Другое дело, что для управления кораблем моих людей не хватит. Решайтесь.

Д’Энтрэ задумался. Разумеется, он не мог представить возможности профессионального солдата через три века – он вообще очень мало знал о Кабанове, – но было в собеседнике нечто такое, что невольно заставляло ему верить. И присущая многим французам авантюрная жилка в сочетании со стремлением как можно скорее избавиться от унизительной несвободы в конце концов взяли верх.

– Я согласен. Но не знаю, согласятся ли мои люди? Попробую поговорить с ними.

– Надеюсь, среди несогласных не окажется предателей? – спросил Кабанов. – Был же среди апостолов Иуда…

– Исключено. Мои люди – французы и от всего сердца ненавидят англичан, – заверил д’Энтрэ.

– В своих я тоже уверен. В тех, которые здесь. А остальных мы освободим по дороге.

Разговоры д’Энтрэ с остальными продолжались две ночи. На второй день ближе к полудню шевалье сообщил, что все восемнадцать человек согласны рискнуть, но им хотелось бы разработать более реалистичный план.

– Самый реалистичный план – всегда самый дерзкий, – ответил Кабанов. – Хотя бы уже потому, что противник такой дерзости от нас не ждет. Для англичан он станет полной неожиданностью. Главное – быстрота. Тогда они даже не успеют что-либо понять.

– Мои люди тоже не очень верят в ваш план, – заметил д’Энтрэ. – Мы с вами благородные люди, месье, но они – простолюдины и лишены дерзости и воображения. Даже я порой сомневаюсь в успехе. Захватить корабль в Порт-Ройале, пиратской столице Вест-Индии, да еще и уничтожить форт!