Эти вопросы мучают меня и выворачивают наизнанку. Ревность: жгучая, едкая и ядовитая сжимает тисками горло и растекается горячим оловом в крови. Гай хоть и старше, но идеально ей подошёл бы. Весь такой из себя положительный: хорош собой, богат, воспитан и обходителен. Её мамаше он точно пришёлся бы по вкусу. Я видел: Роуз ему однозначно понравилась, и если этот парень то, что ей надо — скатертью дорога…

Где-то глубоко внутри теплится надежда, что у меня просто едет крыша. Когда-то много лет назад я чувствовал примерно тоже самое. Помню как сейчас: летний зной, она в лёгком жёлтом платье и этот Кен с полочки детского магазина… За руку берёт её, и они уходят. Дружили они просто тогда оказывается. Сколько ей было? Лет тринадцать? Помню, как Рид смотрел на меня во все глаза: от злости я разбил окно в собственном доме, а потом вставил. Ну не идиот ли? Вопрос — риторический.

Эти мои вспышки гнева случаются время от времени. Всё, что связано с Роуз цепляет и моментально выбивает почву из под ног. У неё ведь никого не было до меня. Мне настолько повезло, что я украл у неё даже первый поцелуй. Почувствовал это сразу там в лесу. Так что всё остальное — тоже только моё. Осознавать это волнительно и приятно, особенно когда ты по уши влюблён.

Умею ли я любить? Да без понятия… Готов для неё на всё. Но, чёрт возьми, как же сложно. Столько заморочек, что голова кругом. Букет эмоций: от ненависти до желания и обратно. Проблемы с её родителями… Мать, заявившая, что мне не место рядом с её дочерью, и что отношения наши ни к чему не приведут. Вроде пустяк. Я никогда не зависел от чужого мнения, но неприятно, задевает.

Выбрасываю окурок и поднимаюсь наверх в квартиру сестры. Роуз стоит у двери, рюкзак на плече, равнодушный взгляд. Мне бы просто крепко обнять её и никуда не отпускать, но вместо этого стою и наблюдаю, как она выходит в коридор. Уже внизу догоняю. Снова злюсь, потому что бесит это её поведение.

В машине едем молча. Она обижена, а я — раздражён. И непонятно, что со всем этим делать. Хочу услышать ответ от неё.

Как обычно собирается сбежать, но я резко хватаю её за левое запястье, вынуждая, наконец, посмотреть на меня.

— Всё значит? — это фраза даётся мне с трудом.

В её глазах грусть и разочарование. Опухшие веки, красные глаза. Плакала из-за меня, и это чертовски тешит самолюбие.

— Всё… Сам ведь сказал — так сдержи слово.

Выдёргивает руку и выходит из машины. Твою мать. Опускаю голову на руль и сжимаю до хруста челюсти. Грудь полыхает от ярости, сердце колотится как ненормальное. Всё? Серьёзно? Который раз уже.

Еду в колледж. Потому что надо, обещал сестре, иначе вышвырнут, не смотря на немалые денежные взносы. Отсиживаю две пары и умудряюсь спалить долбаную запеканку на практическом занятии.

— Приятно, что не только я чувствую себя дерьмово, — подмечает Хейли, когда мы стоим в курилке.

Я молчу, выпуская дым. Нет настроения с ней пререкаться.

— Не наигрался ещё? — интересуется она. — Или не по зубам оказалась девочка?

— Просто заткнись, Сандерс, — не выдерживаю я. Эти её комментарии меня дико раздражают.

— Ты так напряжён… Хочешь, помогу тебе? — не унимается она и скользит по мне недвусмысленным взглядом.

— Не веди себя как шлюха, — бросаю я и прохожу мимо. В ответ она только хмыкает.

Посылаю всё к чертям и уезжаю в спорт зал. Рид уже там, колошматит грушу. В последнее время он всё больше напоминает себя прежнего: такого же неуравновешенного и лишённого тормозов. Что-то там у них происходит со сводной сестрой. Исайя и тот попал под руку, а значит, дела совсем плохи. Запал на неё: не признаёт этого, дымится от ревности, что так хорошо мне знакомо, а потому сразу бросается в глаза.

Не успеваю переодеться, как раздаётся телефонный звонок. Не могу поверить, что на экране действительно светится её фотка. Поднимаю трубку и слышу взволнованный голос. А дальше всё развивается быстро: Рид. новость о том, что Дженнифер кто-то избил, и те напряжённые десять минут, в течение которых мы добираемся на додже до школы.

Девчонка и правда выглядит плохо. Нападали группой, хоть она и отрицает. Незамедлительно едем в больницу.

Смотрю в зеркало лобовика: Дженнифер лежит у Рида на руках. Он прижимает её к себе, и я вижу как на его лице страх и злость сменяют друг друга. Даже представить не могу, что бы я чувствовал, случись подобное с моей Роуз.

Весь вечер проводим в больнице. Он — с ней в палате, а я в коридоре. Врач рассказывает Риду и родителям о многочисленных травмах. К счастью, самые серьёзные — перелом пальцев и сотрясение мозга. Полагаю, что Бен и Грейс не оставят всё так, как есть.

*********

Проходит несколько дней, Дженнифер идёт на поправку, и на лице Рида впервые за долгое время появляется улыбка.

А мои будни серые и одинаковые. Роуз не объявляется, и чувствую я себя всё хуже — плата за мою вспыльчивость и несдержанность. Мой дед всегда ругал меня за это: «Сначала думай, потом — делай». У меня всё с точностью, да наоборот…

Решаю, что хочу хотя бы увидеться с ней. Потому что не могу: лезу на стену и с ума схожу. Тот, кто придумал эти муки, должен гореть в адовом пламени!

Стою у доджа, припарковавшись у железного забора. Выкурю сигарету и двину ко входу, чтобы Роуз от меня не ускользнула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Какие люди! — раздаётся рядом женский голос. Поворачиваю голову направо: у внедорожника, припаркованного по соседству, та самая, известная на всю Блу Хай, задира, младшая сестра Виктории Адамс.

— Чего тебе? — равнодушно интересуюсь я. На задворках памяти всплывает рассказ Исайи о том, что она пыталась издеваться над Роуз.

— Да всё спросить хотела, — тянет она и подходит ближе, изображая уверенную в себе сучку, — ты меня на своём додже, когда покатаешь?

Улыбается подруге, накручивая на палец до безобразия осветлённые волосы.

— Никогда. Ты не в моём вкусе: тощая и плоская, — ухмыляюсь я, глядя на неё сверху вниз. Кто-то ведь должен открыть ей глаза на правду.

С удовольствием смотрю на то, как быстро меняется выражение её, не в меру разукрашенного, лица.

— И это говоришь мне ты? — насмешливо фыркает она.