— Какая-то богатая цыпочка из верхнего квартала, — сказал я, снова прикусывая внутреннюю сторону щеки. Та ночь была по-особенному поганой.

— Она была кем-то из наших знакомых? — Спросила Роуг, а ее пальцы все еще были в моих волосах, отчего по мне пробежала приятная дрожь.

— Не-а, — сказал я. — Ей было около сорока, так что мы с ней не пересеклись.

— Что? — Роуг ахнула, прекратив танцевать и в ужасе уставившись на меня. — Сколько тебе было лет?

— Девятнадцать. — Мне не понравилось, как она на меня посмотрела, и я отвернулся от нее, направившись к стиральным машинам, чтобы якобы проверить, закончилась ли стирка. Но на самом деле мне просто нужно было сбежать от ужаса в ее глазах.

— Джей, пожалуйста, не говори мне, что она заплатила тебе за это, — взмолилась Роуг, как будто ей было не все равно. Но почему ее это должно волновать? Это было давно. Это не имело значения. Мертво и похоронено. Точно так же, как Аксель, Клайв и наши мечты.

— Хорошо, не скажу, — беспечно сказал я, прислоняясь спиной к машинам и поворачиваясь к ней, сохраняя нейтральное выражение лица.

— Господи, твою мать, — выплюнула она. — Зачем ты это сделал?

— Почему ты так злишься из-за этого? — Я рассмеялся, но она нахмурилась, покачав головой.

— Потому что твой первый раз должен был быть…

— Особенным? — Я усмехнулся. — Ага, и в конце каждой радуги есть горшочек с золотом, и Санта-Клаус существует.

— Не будь мудаком. — Она подошла ко мне, взяла меня за руку, и я понял, что она надела этот гребаный браслет с акульим зубом. И, черт возьми, на ней он выглядел до глупости сексуально.

— Твой первый раз был особенным? — Спросил я, думая о Маверике с узлом в груди.

— Нет, — сказала она, и ее глаза стали холодными. — Это было неловко и чертовски неудобно, и, кстати, я не ожидала увидеть кровь, так что спасибо за это Матери-природе.

Я нахмурился, и она тоже, и я понял, что не хочу знать, был ли это Маверик. Прошлое есть прошлое. Главное — это сейчас. А прямо сейчас я не хотел, чтобы Роуг хмурилась и секундой дольше.

По радио зазвучала песня «Suga Suga» в исполнении Baby Bash и Frankie J, и я дернул подбородком в сторону ряда сушилок, расположенных в центре помещения. — Я устроил тебе шоу сегодня вечером, как насчет того, чтобы ты устроила мне его вон там?

Она выгнула бровь. — И зачем мне это делать?

— Потому что я бросаю тебе вызов, а насколько я помню, Роуг Истон никогда не отступала от вызова.

Она провела языком по зубам, а затем слегка пожала плечами, отвернулась от меня и забралась на сушилки. Я подошел к радиоприемнику, включил музыку погромче, и она засмеялась, вытягав руки над головой. Затем она начала танцевать. Черт возьми, эта девушка умела танцевать. У нее было то, что я всегда искал в своих танцовщицах, такие движения ее тела, типа — мне-насрать-кто-смотрит-но-от-этого-мне-становится-хорошо, которым нельзя было научить. Ты либо чувствуешь музыку в своей душе вот так или нет, а Роуг, черт возьми, действительно чувствовала.

Я подошел к краю сушилок и положил на них руки, наблюдая с комом в горле, как она задрала свою футболку, почти показав мне свой лифчик под ней, а затем опустилась на корточки, отчего мой член затвердел, а пульс ускорился.

Она была такой чертовски горячей. И когда она повернулась, наклонившись вперед, чтобы дать мне возможность увидеть ее задницу и заглянуть под юбку, я понял, что больше не могу бороться с этой потребностью во мне. Мне нужно было исправить неудачный первый поцелуй. Я засосал гребаное одеяло вместо того, чтобы найти ее губы в темноте, но я не собирался упускать этот шанс. Тот момент все еще преследовал меня.

— Еще пара лет, и мы все будем вольны делать все, что захотим, — твердо сказал я. — Мы найдем работу и прочее дерьмо и станем уважаемыми людьми. — Я фыркнул над собственной шуткой, и она усмехнулась.

— Я никогда не хотела быть уважаемым человеком. Если ты когда-нибудь увидишь, как я оплачиваю налоги и ношу какой-нибудь уродливый брючный костюм, выстрели мне в голову. Один меткий выстрел. Без предупреждения. Для меня уже будет слишком поздно.

Я рассмеялся, а затем протянул руку и убрал прядь темно-каштановых волос ей за ухо, прежде чем успел хорошенько обдумать это. — Я не смог бы убить тебя, Роуг.

— Даже одетую в брючный костюм, заполняющую налоговые декларации и облизывающую задницы версию меня? — спросила она, и в ее глазах заплясали огоньки.

— Ну, ты раньше не упоминала о лизании задниц. Это буквально или метафорически? — Поддразнил я, и она вздрогнула, когда мои пальцы скользнули к ее шее, хотя я не был уверен, что она вообще это заметила.

— Хм, буквально лижущую задницу моему скучному мужу-бухгалтеру. — Она изобразила рвоту

— По крайней мере, твоя сексуальная жизнь будет кипеть, — сказал я. — Ты уверена, что после этого все еще будешь хотеть умереть?

— Да, потому что в моей жизни есть только одна любовь. — Она просияла, а мое сердце забилось сильнее и сильнее.

— О да? — Я выдохнул. — Кто это?

Я наклонился ближе к ней, и мой язык отяжелел, пока я смотрел на ее губы, потому что сумасшедшая часть меня задавалась вопросом, может быть, именно меня она хотела. И после всего, что произошло сегодня вечером, я просто хотел преодолеть свой гребаный страх и показать ей, что я чувствую. Я так устал жаждать ее, наблюдать за ней, но не иметь возможности обладать ею. Я хотел быть храбрым, как она. Я хотел доказать, что я такой же мужественный, как и все мои друзья, и что всего через год я смогу уложить их всех на задницы. И если я поцелую ее как мужчина, она поймет, что я им и являюсь.

Я придвинулся ближе, почти нос к носу, пока она ухмылялась.

— Океан, — сказала она, но я не смог вспомнить, на какой вопрос она отвечала.

Я просто кивнул, пробормотав что-то похожее на «дельфины», прежде чем решил, к черту все, и просто бросился на нее: рот полуоткрыт, глаза вроде как закрыты, но не совсем. Мой рот коснулся одеяла, и я с удивлением открыл глаза, обнаружив, что она зевает, ее голова опустилась обратно на подушку, а все мое тело горело от стыда. Она только что отвергла меня? Или она не заметила? О боже, а что вообще хуже?

Роуг встала прямо передо мной на цыпочки на сушилке, и я