— И каким же?

— Вместе с пищей. Наш патологоанатом, в прошлом работавший в криминалистике, определил, что эти люди умерли от голода, однако их желудки были полны ржи, овса и пшеницы. Но все было поражено грибами. Они являются очень агрессивным разрушителем зерновых, подобным спорынье, злейшему врагу пшеницы. Эти грибы способны заразить любое растение. И все ради одной цели.

— Какой же именно?

— Чтобы уморить голодом животное, которое съест зараженное растение. — Карлсен обвел взглядом лица потрясенных слушателей. — Зерно, пораженное грибом, становится неперевариваемым. Кроме того, грибы проникают в желудок животного, еще больше ухудшая усвоение пищи. Это идеальная машина смерти. Она морит голодом за счет того самого, что должно, наоборот, поддерживать жизнь.

— Значит, человек ест и ест, однако умирает от голода. — Пейнтер покачал головой. — И какая польза от этого грибам?

Ему ответил Монк:

— Грибы являются основным инструментом разложения мертвых тканей. Мертвых деревьев, мертвых тел. Не важно. Убивая своего хозяина, грибы создают себе удобрение, питательную среду.

Пейнтер мысленно представил себе грибы, растущие в желудках иссушенных тел. Но он также помнил рассказ Монка о находке в подземной лаборатории, о споровых мешочках, зреющих на этих самых грибах. Значит, они распространялись, выбрасывая в воздух споры, которые заражали поля, начиная процесс заново.

Его внимание опять привлекли слова Карлсена.

— Цель наших исследований состояла только в том, чтобы извлечь химическое вещество, которое делает зерно неперевариваемым. Если бы нам удалось внедрить его в нашу кукурузу, мы бы смогли уменьшить ее питательную ценность. Чем хуже переваривается кукуруза, тем больше ее требуется съедать, чтобы получить то же самое количество калорий.

— То есть, — заключил Пейнтер, — вы опять же сдерживали производство продовольствия.

— Ив каком-то смысле это давало нам полный контроль. Манипулируя этим геном, мы могли бы с легкостью уменьшать или увеличивать усвояемость зерна. Вот к чему мы стремились. И мы были не первыми, кто пытался добиться подобного генетического контроля.

Пейнтер встрепенулся, услышав последние слова.

— Что вы имеете в виду?

— В две тысячи первом году некая биотехнологическая компания под названием «Эписайт» объявила о выведении сорта кукурузы, в которую был введен противозачаточный реагент. Употребление ее в пищу снижало способность к воспроизводству. Новая кукуруза предлагалась в качестве средства борьбы с перенаселением. Однако после таких откровенных заявлений средства массовой информации дружно ополчились на «Эписайт», и кукуруза исчезла. Как я уже говорил, открытое обращение к этой проблеме влечет только карательные санкции. Так что все нужно было держать в тайне, скрытым от широкой общественности. Это был хороший урок. И я его усвоил.

«Вот начиная с какого момента все пошло наперекосяк». Пейнтер постарался сохранить безразличие в голосе.

— Однако ваша новая генетически модифицированная кукуруза оказалась нестабильной.

Карлсен покачал головой.

— Как выяснилось, эти грибы обладают потрясающей способностью приспосабливаться. Тысячелетиями они видоизменялись вместе с растениями, своими хозяевами. Мы полагали, что задействуем только одну характеристику гриба — его влияние на перевариваемость, однако всего за несколько поколений он мутировал, вернув в полной степени прежнюю силу. Он снова получил способность убивать, развиваться в плодовое тело. Но самое страшное — гриб вернул способность распространяться.

— И когда вы узнали об этом?

— В ходе работ в Мали.

— Однако вы к тому времени уже начали выращивание семенной кукурузы в Соединенных Штатах и других странах?

Лицо Карлсена исказилось словно от боли.

— Ну да, по настоянию нашего главного генетика, возглавлявшего проект. Она заверила нас в том, что результаты предварительных тестов свидетельствуют о достаточной безопасности нового сорта и, следовательно, мы можем двигаться вперед. Я ей поверил; сам я результаты не проверял.

— И кто эта женщина? — спросил Пейнтер.

Сенатор Гормен высказал вслух свое предположение, и в голосе его звучала горечь.

— Криста Магнуссен.

5 часов 52 минуты

Ивар Карлсен понял, что ему больше не удастся укрываться от гнева сенатора. Но все же он не сразу смог взглянуть в глаза Гормену. Сначала Карлсен посмотрел вниз. Он достал из кармана и зажал в руке старинную монету в четыре марки. Эта монета времен Фредерика IV была отчеканена в 1725 году изменником Хенриком Мейером. Напоминание о цене предательства.

Пальцы Карлсена крепко стиснули монету. Сейчас до него наконец дошло в полной мере, как же низко он пал, пойдя следом за Кристой Магнуссен. Наконец Карлсен поднял голову и посмотрел в глаза сенатору Гормену. Тот заплатил сполна, кровью. И Карлсен не мог отказать ему в правде.

— Сенатор прав. Я пригласил мисс Магнуссен на работу шесть лет назад, когда в корпорации появился отдел биогенетических исследований зерновых. Она пришла к нам с блестящими рекомендациями из Гарварда и Оксфорда. Молодая, талантливая, честолюбивая, из года в год она приносила результаты.

— Но она оказалась не той, за кого себя выдавала, — заметил Пейнтер.

— Да, — подтвердил Карлсен. — Примерно с год назад у нас начались серьезные неприятности в наших филиалах. Поджог в Румынии. Крупные растраты в Малайзии. Волна хищений. И тогда Криста открыла мне, что у нее есть связи с некой организацией, которая способна обеспечить нам глобальную безопасность, эффективно и без лишнего шума. Она описала эту организацию как своего рода частного военного подрядчика.

— У этой организации есть название?

— Криста называла ее «Гильдией».

Пейнтер никак не отреагировал на это название. Даже бровью не повел. И это отсутствие реакции убедило Карлсена в том, что Пейнтеру известно об этой организации, возможно, даже больше, чем ему самому.

— Все было подстроено, — убежденно промолвил Пейнтер. — Все эти происшествия, поджоги, хищения… это все дело рук «Гильдии». Вы были ей нужны. Поэтому вас немного прижали, чтобы легче было завоевать ваше доверие. Несколько раз вашу задницу вытащили из огня, и вы начали постепенно ослаблять контроль над собственной корпорацией. Становясь все более зависимым от «Гильдии».

Конечно, это было просто невозможно. Но то, как представил это Пейнтер… все было так понятно, как смертельный расклад в картах.

— Позвольте высказать догадку, — продолжал Пейнтер, дополняя составленный рисунок. — Когда дела пошли плохо… на опытной ферме в Мали… к кому вы обратились?

— К Кристе, разумеется, — дрогнувшим голосом признался Карлсен. — Она доложила о мутациях, о том, что несколько обитателей лагеря беженцев заболели, употребив кукурузу в пищу. Нужно было что-то делать. Но мы уже насажали семенную кукурузу по всему миру. Криста сказала, что положение еще можно спасти, но ее организации должна быть предоставлена полная свобода действий. Она предупредила, что я должен проявить твердость. «Что значат несколько жизней, если речь идет о спасении всего мира?» Это были ее собственные слова. И видит бог, я был в полном отчаянии и поверил ей.