– Прошу прощения, джентльмены. Он немного не в себе, но соображать может. Это сказывается действие морфина. Иначе его мозг не выдержит болевого шока, ему крепко досталось. Вам лучше быть настойчивее, долго держать его в таком состоянии мы не сможем.

– Контейнер у нас, капрал! – обратился к раненому полковник. – Ты справился, хорошая работа, сынок! Там часть координат и карта на русском языке. Расскажи, откуда она у тебя, что ты знаешь о ней и что произошло с твоим взводом? Не торопись, излагай по порядку, медики позаботились о тебе, теперь ты в безопасности!

Полковник не заметил, как при этих словах капитан Мэрфи презрительно прищурился. Что-то похожее говорили и ему, вспомнил капитан, когда он валялся на операционном столе. Мол, ты настоящий герой, сынок, твои самоотверженные действия спасли не только жизни десятков людей, но и целостность гермопокрытия пенициллиновой грибницы, что имеет неизмеримо важное значение для медицины Альянса! И Альянс не забывает своих героев! Общество позаботится о тебе!

И оно позаботилось. Заштопало раны, выдало медаль, «намордник» и статус «инвазивного». Подвиг подвигом, лиги лигами, а разгерметизация имела место, и твой организм теперь носитель некоей доли заразы. Посему теперь ты, герой Альянса, не имеешь права снимать респиратор, находиться в запрещенных для «инвазивных» секторах Центров, ну и конечно же ты исключен из программы обмена генофондом и размножения. Теперь от тебя всю твою жизнь будут инстинктивно шарахаться люди, ради которых ты истекал кровью, отбивая атаку лигов.

И вот теперь он слышит нечто подобное от полковника, увещевающего Купера, которому осталось жить не больше часа, что все отлично, радужно и вообще, грядет вселенское счастье. Впрочем, к полковнику Мэрфи относился более или менее хорошо, так как это был, пожалуй, единственный из его начальства, кто хотя бы делал вид, что его совершенно не волнует «инвазивность» капитана. Хотя тут дело, скорее всего, не столько в толерантности, сколько в суровой необходимости. Полковник командовал дальней базой, отстоящей от ближайшего центра почти на триста километров, и в случае чего мог рассчитывать только на тех людей, кто был у него в распоряжении. И в его интересах было всеми способами поддерживать на базе максимально сплоченную атмосферу. Тем более что полковник сейчас чувствовал себя не лучшим образом. Он потерял целый взвод в операции, с самого начала выглядевшей полнейшей аферой, отказаться от которой он не имел ни шанса.

Все началось сутки назад, когда с одного из последних, еще действующих спутников, в тот момент проходящих в зоне радиовидимости, неожиданно пришел сигнал. Автоматика перехватила переговоры лигов, преследующих каких-то «чистых», не говорящих по-английски. В штабе Альянса начали срочно разбираться в ситуации, попутно пытаясь определить, что и, самое главное, где именно происходит. Вскоре выяснилось, что перехвачены ни много ни мало переговоры экипажей кораблей лигов, ловящих рыбу вдоль побережья между Сан-Франциско и Сан-Диего. Где-то в прибрежных водах они наткнулись на корабль русских. Как он там оказался, было уму непостижимо, но, похоже, в ходе боя русские утопили лигам оба встреченных корабля, и теперь лиги, выгнав в море с обеих своих баз все, что может держаться на плаву, преследуют русских, не давая им возможности приблизиться к берегу. Русские, судя по всему, шли курсом на Лос-Анджелес. Начальство пыталось связаться с русским кораблем, но так и не стало понятно, услышали ли их русские. Потом спутник ушел, и все стихло. Тогда из штаба связались с нефтедобывающей базой и приказали выслать в лос-анджелесский порт разведвзвод, чтобы выяснить ситуацию и по возможности помочь русским высадиться. Сказать, что мероприятие это было больше сродни акту суицида, значило еще сгладить краски.

Отправить три десятка людей за почти двести километров от базы, вглубь развороченного пожарами и эпидемиями города, напичканного дикими лигами, куда регулярно наведываются «вояки» – военизированные лиги из Сан-Франциско, фактически означало подписать им смертный приговор. Даже если люди не попадут под обвал обветшалых строений, не угодят в многочисленные оползни постоянно оседающих в пустоты подземных коммуникаций улиц, сумеют избежать атак тысяч безумных лигов, то еще останется самый страшный риск – вероятность встретиться с вооруженными отрядами «вояк». С тех пор как у лигов Сан-Франциско появился сильный лидер, их военная активность многократно возросла. Они рыскают по всей Калифорнии в поисках старых военных баз, пытаются осваивать найденную технику и даже превратили кустарную добычу и перегонку нефти чуть ли не в промышленную. Теперь их разрозненные калифорнийские анклавы объединились и превратились в крайне серьезную угрозу. Про морское побережье можно было вообще не вспоминать – от Сан-Франциско до Сан-Диего в прибрежных водах лиги хозяйничали безраздельно. Хоть им и не хватало знаний для эксплуатации высокосложной техники, но умения завести бронетранспортер, танк, катер и стрельнуть на глаз из орудия вкупе с огромным численным превосходством более чем хватало для ведения боевых действий. Последние два года базе приходилось особенно нелегко, потери превысили все прежние показатели, и ситуация ухудшалась с каждым месяцем.

Поэтому было малореальным даже то, что разведчикам вообще удастся добраться до порта без серьезной огневой поддержки. После нападения «вояк» в прошлом месяце база потеряла три единицы техники и испытывала серьезную нехватку сил, и полковник, выполняя приказ командования, был вынужден крутиться, словно змея на раскаленной сковороде. Он выслал с разведчиками небольшую бронегруппу под командованием Мэрфи. Она сопровождала их до тех пор, пока расстояние до базы не стало критическим. Дальше разведвзвод на легких автомобилях пошел сам. Двенадцать часов от них не было никаких известий, пока вдруг радисты не выцарапали из вороха помех голос капитана Пауэрса. Командир разведчиков сообщил, что нашел выжившего из русской экспедиции и получил от него координаты местонахождения ни много ни мало – «Наследия» Шаро Предрекшей. И теперь взвод, по пятам преследуемый лигами, пытается вернуться. Пауэрс запросил поддержку, и в этот момент связь прервалась. Больше никаких известий от них не поступало. Тем временем поднялся грандиозный шум. Штаб требовал подтверждения радиограммы, база требовала связи с разведчиками, Мэрфи одновременно пытался организовать радиопереговоры с Пауэрсом и при этом не выдать противнику своего местоположения. Но связаться с разведчиками так и не удалось, и тогда Мэрфи, на свой страх и риск, повел бронегруппу навстречу Пауэрсу, где и нашел Купера.

В гермоконтейнере, найденном у капрала, была обнаружена небольшая карта местности, сильно устаревшая, явно сделанная с образца, выпущенного задолго до наступления хаоса, и несколько бумаг с данными. Все на русском языке. Это ровным счетом ничего не объясняло. Во всем Калифорнийском Альянсе русский знало, быть может, три-четыре человека, да и то лишь потому, что устав «Сёрвайвинг Корпорэйшн» предписывал всегда