натиска немцев русским монархистам, ставили непременным условием своей помощи соглашение между буржуазными и социалистическими группами всех оттенков. Еще непонятнее были лозунги французов: с одной стороны, «ни капли французской крови», а с другой — «борьба до конца».

Почему-то французское командование вошло в непосредственные сношения с петлюровскими войсками якобы с целью их использовать против большевиков. Когда генералу д’Ансельму, возглавившему французские войска, указывали на неправильность принятого им курса, он отвечал, что он — солдат, в политику не вмешивается и должен со всеми одинаково разговаривать. Тем не менее он отказался принять депутацию от правых русских политических организаций, а помощник его относился открыто враждебно к Добровольческой армии.

Когда добровольцы обратились к французскому командованию с просьбой выяснить его предположения, оно ответило: «Потерпите — нам нужно протянуть время до подхода подкреплений…» А когда их подошло вполне достаточное количество — в это самое время французы сдали Николаев и Херсон исключительно благодаря нежеланию сражаться, причем и греческим отрядам было приказано не защищать эти города… При деревне Березовке французы были обращены в паническое бегство несколькими сотнями плохо вооруженных большевиков.

Так закончилась славная эпопея спасения юга России французскими оккупационными войсками.

19

Положение русских в Одессе

С первых дней приезда моего в Одессу я вновь стал хлопотать о получении визы для проезда в Париж. Русские были обязаны подчиняться установленным союзниками правилам: всякий русский мог вне пределов России передвигаться только под контролем межсоюзнической комиссии. Одесское отделение этой комиссии возглавлялось французскими лейтенантами, без разрешения которых нельзя было выехать, даже если была получена виза от консула любой державы. В визе на Париж мне было вторично отказано. Тогда я стал хлопотать о разрешении на въезд в Румынию, так как союзная комиссия предложила мне избрать путь на Константинополь, куда она нашла желательным направить волну русских беженцев. Вопрос этот кончился уплатой мною тысячи рублей начальнику добровольческой контрразведки, после чего виза румынского консула получила санкцию межсоюзнической комиссии (кому попала эта тысяча, не знаю).

Во время бесконечных перипетий, переживавшихся мною из-за выходок лейтенантов межсоюзнической комиссии, ставивших на моих визах иностранных консулов свое неизменное «refuse» (отказано), я обратился в Одессе к представителям так называемого «всероссийского правительства» с просьбою помочь мне… Увы… Они были только представителями власти, но не ее обладателями. Правительство это было образовано в Екатеринодаре генералом Деникиным, назначившим 387 председателем его генерала Драгомирова. Стремилось оно подчинить своему влиянию Одессу с Новороссией, в то время не подпавших под власть петлюровцев благодаря французским оккупационным войскам.

В Одессе представители Добровольческой армии и «всероссийского правительства», не будучи облечены никакой властью, должны были по каждому пустячному вопросу сноситься с Ека-теринодаром. Если принять во внимание чисто технические, иногда совершенно непреодолимые препятствия к таким сношениям, а также нервную обстановку, в которой протекала тогдашняя одесская жизнь, то станет вполне понятна причина начавшегося разлада между французским командованием и русской Добровольческой армией. Не могли наладить отношения с французами и наши вошедшие в правительство генерала Деникина министры царского режима, старавшиеся себя выставить людьми левых убеждений, причем один из них, Сазонов, договорился перед севастопольскими журналистами до признания, что он был жертвою старого строя.

Незадолго до ухода французов в Одессу приехал командующий войсками на востоке генерал Франше д’ Эспере, который без каких бы то ни было предварительных переговоров с Добровольческой армией назначил при французском командовании особый совет из русских общественных деятелей и самым бесцеремонным образом устранил представителя добровольческой власти генерала Гришина-Алмазова. В Одессе в то время стали носиться тревожные слухи о постепенном приближении петлюровцев и готовности значительной части еврейского народонаселения Одессы содействовать захвату ими власти в городе. Нужно было подумывать о том, как бы ускорить свой отъезд. Для этого необходимо было преодолеть последнее препятствие — получить от французской комиссии «баз наваль» право на занятие места на одном из отходивших в Румынию пароходов.

20

Галац * Эвакуация Одессы

Однажды ко мне в номер вошла красивая дама со словами: «Здравствуйте, папаша». В большом изумлении я спросил, не ошиблась ли она. «Нет», — ответила она и объяснила, что она — моя крестница. Я вспомнил, что, будучи молодым офицером, крестил дочь одного из моих полковых сослуживцев. В 388 настоящее время она была замужем за офицером, до революции служившим в корпусе жандармов, а теперь находившимся на службе в Добровольческой армии по наблюдению за чем-то в порту. Благодаря такому положению ее мужа я имел возможность, избегнув обращения к «баз наваль», сесть на пароход «Адмирал Кашерининов», выходивший последним из Одессы в Галац — за двое суток до начала эвакуации французских оккупационных войск.

Прибыв в Галац, я первым сошел с парохода, воображая, что, имея ленту румынского креста, буду радушно принят в сохранившей белое направление стране, тем более что пять лет тому назад, сопровождая государя императора в Констанцу, я завязал личные хорошие отношения с главными руководителями румынской государственной полиции.

Велико было мое разочарование, когда, невзирая на поставленную румынским консулом в Одессе визу, стоявший на пристани полицейский, взглянув на мой паспорт, заявил: «Русский паспорт… возвращайтесь на пароход… Вам, как русскому, въезд в Румынию воспрещен».

На нашем пароходе, по приглашению румынского короля, ехала в Бухарест с двумя детьми дочь великого князя Константина Константиновича — княгиня Татьяна Константиновна, вдова князя Багратиона-Мухранского. Мне пришло в голову попросить у нее разрешения числиться состоящим при ее особе генералом, на что последовало любезное согласие. Произошло это за несколько минут до прибытия на пароход депутации румын во главе с корпусным командиром. Депутация эта приветствовала от имени короля великую княгиню (как они ее называли) по случаю прибытия в Румынию. Румынский капитан, специально назначенный для сопровождения княгини Татьяны Константиновны от Галаца до Бухареста, предложил мне пойти в город, приказав выдать документы на свободный сход на берег и пребывание в городе.

Только в Галаце, где все разговоры вертелись исключительно вокруг одесской катастрофы, я узнал, от какого ужаса избавил меня мой своевременный отъезд из Одессы. Возмутительна была молниеносная поспешность, с которою французы бросили Одессу на произвол судьбы, вызвав невероятную панику среди совершенно не подготовленного к бегству населения. Благодаря тому что французы захватили себе несколько русских транспортов, которые ими же самими были раньше предназначены