Спасенная чудовищем. Возможно, именно это наполнило ее решимостью использовать дохи. Ей предстояло умереть, но Клод ее спас. Безжизненный. Она была обязана жизнью тому, что не имело права на существование. Хуже того: заглянув глубоко в свою душу, она обнаружила предательскую жалость к этой твари. Даже симпатию. И заключила, что уже проклята до черты, за которой применение дохов теряет значение.

– Он хорошо дрался, – прошептала Вивенна. – Лучше, чем безжизненные из городской стражи.

Дент посмотрел на Клода:

– Они неодинаковы. Большинство безжизненных создано из первых попавшихся тел. Если расщедриться, можно приобрести такого, который при жизни был очень искусным.

Ее зазнобило – вспомнился миг человечности в выражении лица Клода, когда тот ее защищал. Если чудовище, оживший покойник, может геройствовать, то и благочестивая принцесса вправе кощунствовать. Или она просто оправдывается?

– Навыки, – шепнула она. – Они сохраняются?

Дент кивнул:

– Во всяком случае, некое подобие. Мы заплатили за этого малого столько, что он наверняка был отличным бойцом. И вот поэтому есть смысл не покупать нового безжизненного, а тратить деньги, время и труд на починку этого.

«Для них он – вещь», – подумала Вивенна. Как и должна была подумать. Однако она все больше склонялась к тому, чтобы называть Клода словом «он», а не «оно». Он спас ей жизнь. Не Дент, не Тонк Фах. Клод. Ей казалось, что они должны отнестись к нему уважительнее.

Брюлики закончила с мышцами и залатала кожу толстым шнуром. Дент объяснил:

– Хотя он вроде как поправится, при починке лучше использовать что-то прочное, чтобы рана не открылась заново.

Вивенна кивнула:

– И не вытекли телесные соки.

– Ихорный спирт, – уточнил Дент. – Открыт Пятеркой ученых. Замечательная начинка. Отлично удерживает безжизненных на ходу.

– Это и позволило развязать Панвойну? – прошептала Вивенна. – Правильная смесь?

– Отчасти. Это и открытие кое-каких новых команд – снова одним из Пятерки ученых; я забыл которым. Если вы и правда хотите стать пробуждающей, принцесса, вам придется их выучить. Команды.

– Научите меня, – кивнула она.

Брюлики достала небольшой насос и пристроила маленький шланг к клапану на основании шеи Клода. Она принялась закачивать ихорный спирт, работая очень медленно – наверное, чтобы не разорвать кровеносные сосуды.

– Ну что ж, – сказал Дент, – приказов много. Если хотите оживить веревку вроде той, что вы пытались использовать в проулке, то хорошая команда – «держи вещи». Произносить надо четко, с желанием, чтобы дох подействовал. Если все сделать правильно, веревка сграбастает ближайший предмет. Еще одна хорошая команда – «защищай меня», хотя она может быть истолкована самым причудливым образом, если вы точно не представите, чего хотите.

– Представлю? – переспросила Вивенна.

Он кивнул:

– Вы должны не просто приказывать устно, а формировать команду в голове. Дох, который вы отдаете, – часть вашей жизни. Души, как выражаетесь вы, идрийцы. Когда вы что-то пробуждаете, оно становится частью вас. Если вы хороши и опытны в этом деле, пробужденные вещи будут делать то, чего вы от них хотите. Они – часть вас. Они подчиняются, как руки или ноги.

– Тогда я начинаю упражняться, – сказала она.

Он кивнул с видом несколько отрешенным, словно отвлекшись на собственные мысли.

– Чем больше у вас дохов изначально, тем легче научиться пробуждать. Это похоже… не знаю, как будет вернее: дох часть вас или вы сами часть доха.

Она откинулась, размышляя над услышанным.

– Спасибо, – сказала она наконец.

– За что? За объяснение, как пробуждать? Все это вам рассказала бы половина уличной ребятни.

– Нет, – ответила она. – Я ценю инструктаж, но благодарю за другое. За то, что не порицаете меня за ханжество. За готовность изменить планы и рисковать. За сегодняшнюю защиту.

– Насколько я знаю, хороший работник так и должен поступать. По крайней мере, если это наемник.

Вивенна покачала головой:

– Дело в большем. Вы хороший человек, Дент.

Он встретился с ней взглядом, и что-то промелькнуло в его глазах. Чувство, описать которое она не сумела. Вивенна снова подумала о его маске – личине веселого проказника-наемника. Такая фигура предстала лишь ширмой, когда она заглянула в глаза и увидела намного большее.

– Хороший человек, – повторил он, отвернувшись. – Иногда мне хочется, чтобы вы были правы, принцесса. Меня уже много лет не назовешь хорошим.

Она открыла рот, чтобы ответить, но осеклась. За окном промелькнула тень. Через пару секунд вошел Тонк Фах. Не глядя на нее, Дент встал.

– Ну? – спросил он.

– С виду порядок, – ответил Тонк Фах, рассматривая Клода. – Как дела у жмурика?

– Только закончила, – ответила Брюлики.

Она склонилась и что-то очень тихо сказала безжизненному. Клод снова зашевелился; затем он сел, озираясь по сторонам. Вивенна дожидалась, когда его взгляд падет на нее, но в глазах не было узнавания. Лицо оставалось бесстрастным.

«Конечно, – подумала Вивенна, вставая. – В конце концов, он же безжизненный». Брюлики сказала ему что-то, и он вновь заработал. Может быть, те же слова, которыми останавливала. То странное выражение…

«Солнечный вой». Вивенна взяла его на заметку и последовала за остальными к выходу.

* * *

В скором времени они уже были дома. Выскочил всклокоченный Парлин. Брюлики была первой, к кому он бросился, но она его оттолкнула. Когда вошла Вивенна, парень обратился к ней:

– Вивенна! Что случилось?

Она лишь помотала головой.

– Я слышал, была схватка, – сказал он, сопровождая ее наверх.

– Напали на лагерь, который мы посещали, – устало ответила Вивенна, поднявшись на последнюю ступеньку. – Отряд безжизненных. Они убивали людей.

– Повелитель цветов! – охнул Парлин. – Брюлики цела?

Вивенна вспыхнула, развернулась на площадке и посмотрела на него сверху:

– Почему ты о ней спрашиваешь?

– По мне, так она хороша, – пожал плечами Парлин.

– К лицу ли тебе говорить подобные вещи? – осведомилась Вивенна, рассеянно отмечая, что волосы снова краснеют. – Разве не со мной ты помолвлен?

– Вивенна, тебя обручили с Богом-королем, – нахмурился он.

– Но ты же знаешь, чего хотели наши отцы, – возразила она, уперев руки в бока.

– Было дело, – ответил Парлин. – Но когда мы покинули Идрис, я заключил, что нас обоих лишили наследства. Ей-ей, бессмысленно притворяться и дальше.