В этой схеме политическая конкуренция варьируется от 0 (когда правящая партия контролирует все места в законодательных органах) до величин, близких к единице (когда представителей главной партии мало). Таким образом, низкие или высокие показатели ПК связаны с меньшей или большей степенью конкуренции. Для простоты государства, в которых в любой из рассматриваемых годов выборы в органы законодательной власти не проводились, обозначены как 0. Обратите внимание, что данные доступны за весь послевоенный период, так что мы можем проследить тенденции как в среднесрочной, так и в долгосрочной перспективе. На диаграмме на рисунке А.6 приводятся средние показатели по миру, на диаграмме на рисунке А. 7 – по регионам.

Как можно заметить из диаграмм, в послевоенные годы и во время холодной войны политическая конкуренция в целом снизилась. Эта же тенденция характерна и для конца 1970-х годов. А вот потом, в 1980-е, все изменилось, так что мы видим рост средних показателей политической конкуренции в мире. Эта положительная тенденция подтверждается диаграммами на рисунках с А.1 по А.4 включительно. Демократизация способствовала конкуренции между партиями и политическими фракциями (выросшими из оппозиционных групп) за места в органах избирательной власти.

Рис. А.6. Политическая конкуренция, средние показатели по миру: послевоенный период

Источник: данные взяты из работы Tatu Vanhanen. 2002. “Measures of Democratization 1999–2000”. Рукопись не опубликована.

Диаграмма на рисунке А.7 еще нагляднее демонстрирует снижение уровня политической конкуренции в мире в период с 1945 по 1975 год. На диаграмме приводятся данные по тем же регионам, что и в диаграммах на рисунках А.2 и А.3: Латинская Америка, Центральная и Западная Африка, Северная Африка и Ближний Восток, а также средний показатель для стран-участниц Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР)[22]. Из диаграммы ясно, что снижение уровня политической конкуренции в мире было спровоцировано ее резким снижением в развивающихся странах. В то время как в странах-участницах ОЭСР уровень политической конкуренции оставался стабильным, в отдельных государствах Латинской Америки и Африки между 1945 и 1975 годами установились авторитарные режимы. Однако после 1970-х годов и в этих государствах наблюдается положительная тенденция к росту политической конкуренции, вызванная демократизацией, о которой мы говорили в предыдущем разделе.

Рис. А.7. Политическая конкуренция в среднем по регионам: послевоенный период

Источник: данные взяты из исследования Monty Marshall, К. Jaggers and T. Gurr, 2010. Polity IV Project, “Political Regime Characteristics and Transitions, 1800–2010”, http://www.systemicpeace.org/poUty4.htm.

Dahl, Robert a. 1971. Polyarchy: Participation and Opposition. New Haven.

Freedom House. 2010. Freedom in the World: Political Rights and Civil Liberties 2010. New York: Freedom House.

Huntington, Samuel P. 1991. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century.

Marshall, Monty G., K. Jaggers, and T. R. Gurr. 2010.

“Political Regime Characteristics and Transitions, 1800–2010.” Polity IV Project, http://www.systemicpeace.org/polity4htm.

Przeworski, a., M. Alvarez, J. a. Cheibub, and F. Li-MONGI. 2000. Democracy and Development: Political Institutions and Well-Being in the World, 1950–1990. New York.

Schumpeter, Joseph. 1964. Capitalism, Socialism, andDemoc-racy. New York.

Vanhanen, Tatu. 2002. “Measures of Democratization 1999–2000.” Неопубликованная рукопись.

Я начал писать эту книгу вскоре после 7 июня 2006 года. В тот день я опубликовал в журнале Foreign Policy колонку под заголовком “Суперигроки против микровласти”. Основная мысль ее была такая: “Тенденция, вследствие которой игроки стремительно накапливают огромную силу, традиционным суперигрокам успешно бросают вызов новички, а власть вообще становится все эфемернее и ее все труднее использовать, пронизывает все сферы человеческой жизни. Это один из определяющих и не до конца изученных признаков нашего времени”. Публика приняла колонку хорошо, и я решил замахнуться на книгу. У меня ушло семь лет на то, чтобы претворить намерение в жизнь… Да, я медленно пишу.

Но работа над книгой длилась так долго не только поэтому. Меня все время что-то отвлекало. До 2010 года я работал главным редактором журнала Foreign Policy – ответственная должность, из-за которой книга шла медленнее, чем мне того хотелось бы. Однако благодаря должности у меня была масса возможностей проверять, развивать и оттачивать рассуждения о том, как меняется власть. Общение с авторами, которые писали в журнал, также давало отличную пищу для размышлений, служило источником вдохновения и информации. Они натолкнули меня на мысли о том, о чем без их помощи я вряд ли задумался бы, и я им за это очень благодарен.

Больше всех я обязан Сиддхартхе Миттеру: он внес огромный вклад в работу над книгой. Его поддержка, идеи и помощь в целом бесценны. Талант Сиддхартхи сравним лишь с его щедростью. Джеймс Гибни, первый редактор, с которым я сотрудничал в FP (и один из лучших редакторов, с кем мне довелось работать), помог мне разобраться в собственных мыслях и изложить их максимально понятным языком. Мне невероятно повезло, что у меня такие замечательные коллеги и друзья.

Джессика Мэтьюз, президент Фонда Карнеги за международный мир, прочитала и очень подробно прокомментировала несколько черновых вариантов рукописи. Джессика служила мне неисчерпаемым источником идей, критики и наставлений. Ее статья 1997 года “Смена власти” – основополагающий труд, который повлиял на всех, кто пишет о власти и связанных с ней переменах. Джессика дала мне время закончить книгу в Фонде Карнеги, который в начале 1990-х годов был моим основным местом работы. Я глубоко обязан ей и Фонду Карнеги за помощь.